— Коля? — сказала она вопросительным тоном, вполголоса, перегибаясь чрез решетку балкона.
— Я, — отвечал я ей.
Антонина Васильевна всплеснула руками, немного засуетилась, оглянулась на дверь в залу и быстро проговорила:
— Иди прямо в подъезд по лестнице, во второй этаж. Я буду ждать.
Я с некоторой робостью, осторожно отворил дверь подъезда; швейцара не было. Антонина Васильевна уже стояла на верху лестницы бельэтажа.
— Как я рада, что вижу тебя, что ты приехал... Здоров ли? Должно быть, сильно занимался, бледный. Но как ты возмужал! — бессвязно восклицала Антонина Васильевна, в то время как я жаркими поцелуями осыпал ее лихорадочно дрожавшие руки.
— Знаешь что? — сказала она, что-то обдумывая. — Мы так давно не видались! Мне сильно хочется переговорить с тобою. Подожди еще. Я проведу тебя в комнаты. Только подожди минуту... — С этими словами она ушла. Я остался на месте.
— Иди! — шепнула Антонина Васильевна, растворяя дверь в переднюю.
Как только я вошел, она заперла ее на задвижку, осторожно заглянула в залу и знаком пригласила следовать за ней. Мы едва прикасались к полу, быстро сделали несколько шагов по зале и вступили в незнакомую мне комнату, которую я, по обстановке, счел за кабинет и спальню Верховского.
— Ну, — сказала Антонина Васильевна. — Мы прошли, кажется, благополучно: никто не видел. Двери я запру. Не знаю, удастся ли и так счастливо вывести тебя.
Она объяснила мне, что в эти часы, если нет гостей, у них в доме всегда тишина и безмолвие, потому что это послеобеденное время: все расходятся по своим комнатам, а прислуга отправляется на кухню. Сегодня же, для того чтоб можно было принять меня, вышел особенно благоприятный случай: Верховский уехал из дому и Прокофьич куда-то ушел; торчал лакей в передней, но она и того услала. Рассказывая это, Антонина Васильевна улыбалась и хотела казаться спокойною, но я заметил ее внутреннюю тревогу.
— Вас беспокоит мое присутствие? — спросил я.
— О нет, — отвечала она. — Валериан Константинович приедет поздно, я чрез час проведу тебя обратно. Чай мы пьем на той половине. Жалею, что не провела тебя к себе. В случае чего, Боже сохрани, спрячешься за драпри или кровать, и ночью выйти очень легко: у нас подъезд никогда не запирается. В передней дверь на лестницу запирается только на болт и задвижку. Слуга спит крепко... Но расскажи мне, что ты теперь намерен делать. Когда ты приехал?
Расспросы полились рекой. Антонина Васильевна забылась и интересовалась всякой безделицей в моей жизни. Я отвечал ей как мог сжато, чтоб скорее уйти. Вдруг в передней раздался громкий звонок.