Они выехали из Фаннешту ранним утром и покрыли большое расстояние за день, беспрерывно погоняя лошадей. Нетерпение эльфа было понятно, но и сам Альва хотел поскорее расстаться и попробовать навсегда забыть Итильдина.
Ночью Альва специально лег подальше от костра и от эльфа, но прошло совсем немного времени, и полностью раздетый Итильдин скользнул к нему под одеяло. Альва пытался оттолкнуть его, но безуспешно, от прикосновений эльфа все его тело словно воспламенилось, и страсть снова затуманила рассудок. И теперь каждую ночь он засыпал, держа Итильдина в объятиях, после того как тот удовлетворял его желание - послушный, покорный, на все готовый. Стыд и унижение охватывали Альву, когда он понимал, что ведет себя как грубый дикарь, но каждый раз темное безумие захватывало его, и он овладевал эльфом, исступленно и жадно, помня, что каждая секунда приближает их расставание навеки. Он ненавидел себя за слабость, но ничего не мог сделать. Иногда он ненавидел эльфа за то, что тот заставлял его сходить с ума от желания и терять над собой контроль. С ним никогда такого не было, разве что лет в четырнадцать, когда он переживал свою первую влюбленность и первый сексуальный опыт, но и тогда страсть не была столь бурной.
На шестой день путешествия вдали показалась стена Великого леса, и на восьмой день они подъехали к ней вплотную. Альва Ахайре, блестящий придворный, прославленный поэт, признанный красавец и любимец королевского двора, никогда не влюблявшийся без взаимности, почувствовал, как сердце его разбивается вдребезги. Он страстно и долго поцеловал эльфа в последний раз, мечтая, чтобы этот поцелуй никогда не прерывался. Но ему пришлось все-таки оторваться от сладких губ, чтобы отдышаться. Эльф смотрел на него своими невероятными глазами, и лицо его снова было непроницаемым. Потом он тронул коня вперед. Отъехав немного, он вдруг обернулся, приподнялся на стременах и выкрикнул какую-то короткую фразу на своем языке. Сжал бока коня коленями и направил его в лес.
Альва смотрел ему вслед, пока он не скрылся за деревьями. С беспощадной ясностью он понял, что никогда не сможет забыть их встречу, что теперь до конца дней своих обречен помнить и мучиться от воспоминаний.
В его жизни случилось затмение, и имя этому затмению - Итильдин.
Если бы Альва знал, что ему придется так страдать, он отказался бы от своей миссии, даже рискуя быть разжалованным из королевской гвардии и вызвать недовольство своего короля.
Каждый день без Итильдина был кошмаром.
Вначале его мучило жуткое по своей силе желание. Все тело Альвы содрогалось от спазмов, стоило только вспомнить, как прекрасный эльф отдавался ему: глаза закрыты, губы закушены, влажные волосы прилипли ко лбу, ноги и руки обвивают человека, прижимая его ближе, будто стремясь слиться с ним воедино. Скрипя зубами от непереносимого вожделения, от чудовищно ярких и живых фантазий с участием эльфа, Альва метался без сна на широкой кровати и терзал свое тело в тщетной попытке найти облегчение. Несколько раз он порывался пойти в дом свиданий, однажды даже дошел до дверей «Цветка страсти», но повернул обратно. Мысль о том, что его будут касаться не руки Итильдина, что ему самому придется касаться кого-то другого, была отвратительной.