– Хорошо, – сказал Вейзак.
– Что, этот аппарат показывает мой апельсин?
– Н-нет… то есть да. Символически. Аппарат регистрирует токи мозга. Мы ищем блокированные участки, Джонни. Участки каких-либо нарушений. Возможные указания на нарушенное внутричерепное давление. А теперь попрошу не задавать вопросов.
– Хорошо.
– Сейчас представьте себе телевизор. Он включен, но передачи нет.
Джонни увидел телевизор в своей квартире – в своей бывшей квартире. Экран подернут светло-серой изморосью. Кончики складной антенны, торчащие подобно заячьим ушам, обернуты фольгой для лучшего приема передач.
– Хорошо.
Опыт продолжался. На одиннадцатый раз Вейзак сказал:
– А сейчас попрошу вас представить стол для пикника на левой стороне зеленой лужайки.
Джонни задумался и увидел шезлонг. Он нахмурился.
– Что-нибудь не так? – спросил Вейзак.
– Все нормально, – сказал Джонни. Он напряженно думал. Пикники. Вино, жаровня… дальше, черт возьми, дальше. Неужели так трудно мысленно увидеть стол для пикника, в своей жизни ты их видел тысячу раз; вообрази же его. Пластмассовые ложки и вилки, бумажные тарелки, отец держит в руке длинную вилку, он в поварском колпаке, на нем фартук, на котором наискось написано: ПОВАР ХОЧЕТ ВЫПИТЬ; буквы прыгают, словно живые. Отец жарит котлеты, потом они сядут за…
Наконец-то!
Джонни улыбнулся, но улыбка тут же увяла. Теперь перед ним был гамак.
– Черт!
– Никак не увидите стол для пикника?
– Дичь какая-то. Я, кажется… не могу вообразить его. То есть я знаю, что это такое, но я не могу себе его представить. Разве не дико?
– Успокойтесь. Попробуйте вот это: глобус, стоящий на капоте пикапа.
Это было просто.
На девятнадцатый раз – гребная лодка у столба с дорожным указателем (кто изобретает эту несуразицу? – подумал Джонни) – опять не получилось. Он был в отчаянии. Он представил себе большой мяч, лежащий рядом с могильной плитой. Он напрягся и увидел дорожную развязку. Вейзак успокоил его, и через несколько секунд датчики с головы и век были сняты.
– Почему я не смог вообразить эти предметы? – спросил Джонни, переводя взгляд с Вейзака на Брауна. – В чем дело?
– Трудно сказать определенно, – ответил Браун. – Вероятно, местная амнезия. А может, в результате аварии поврежден какой-то маленький участок мозга – в сущности, микроскопический. Мы, правда, не знаем, в чем дело, но, очевидно, у вас появились провалы памяти. Два мы нащупали. Наверное, обнаружатся еще.
– У вас была травма головы в детстве, да? – отрывисто спросил Вейзак.
Джонни задумчиво посмотрел на него.
– Сохранился старый шрам, – сказал Вейзак. – Существует теория, Джонни, подтвержденная статистическими исследованиями…