– Мне грозит инвалидная коляска? – спросил Джонни. – Я не могу вытянуть ноги. С руками получше, а вот ноги… – Он устало замолчал, покачивая головой.
– Связки сокращаются, – сказал Вейзак. – Понятно? Вот почему коматозные больные как бы скрючиваются, принимая положение, которое мы называем зародышевым. Ныне мы знаем о физических изменениях во время комы гораздо больше и успешнее можем противостоять болезни. Даже когда вы находились без сознания, с вами регулярно занимался физиотерапевт. К тому же больные по-разному реагируют на коматозное состояние. У вас, Джонни, ухудшение протекало довольно медленно. Как вы сами говорите, руки у вас на удивление чувствительны и жизнеспособны. И тем не менее какое-то ухудшение произошло. Лечение будет долгим и… стоит ли лгать? Нет, пожалуй. Оно будет долгим и болезненным. Будут слезы. Вы можете возненавидеть врача. И остаться навсегда прикованным к постели. Предстоят операции – одна, если вам очень, очень повезет, но, может быть, и все четыре, – чтобы вытянуть связки. Такие операции еще в новинку. Они удаются полностью или частично либо оказываются безрезультатными. И все же, с божьей помощью, я полагаю, вы будете ходить. Лыжи и прыжки через барьер – едва ли, но бегать и, конечно, плавать вы сможете.
– Спасибо, – сказал Джонни. Внезапно он почувствовал прилив нежности к этому говорившему с акцентом человеку, у которого была такая странная шевелюра. Джонни захотелось, в свою очередь, сделать что-нибудь приятное для Вейзака – и с этим чувством пришло желание, почти необходимость прикоснуться к нему.
Неожиданно Джонни протянул руку и взял ладонь Вейзака. Ладонь врача была большая, морщинистая, теплая.
– Да? – спросил мягко Вейзак. – Что такое?
Неожиданно все преобразилось. Непонятно как. Только вдруг Вейзак весь ему открылся. Он как бы… приблизился, сделался контрастным в лучах мягкого, чистого света. Каждая точка, родинка и черточка на лице Вейзака стала рельефной. И каждая рассказывала свою историю. Джонни начинал понимать.
– Дайте ваш бумажник, – сказал он.
– Бумажник?… – Вейзак и Браун удивленно переглянулись.
– В бумажнике лежит фотография вашей матери, мне нужно взглянуть на нее, – сказал Джонни. – Пожалуйста.
– Как вы узнали?
– Пожалуйста!
Вейзак посмотрел на Джонни, затем медленно сунул руку под халат и вытащил старый бумажник, пухлый и бесформенный.
– Откуда вы узнали, что я ношу фотографию матери? Ее нет в живых, она умерла, когда нацисты оккупировали Варшаву…
Джонни выхватил бумажник. Вейзак и Браун застыли от изумления, Джонни открыл бумажник и, не обращая внимания на прозрачные кармашки для фотографий, полез в глубину – его пальцы торопливо перебирали старые визитные карточки, оплаченные счета, погашенный банковский чек, старый билет на какое-то политическое собрание. Он вытащил маленькую любительскую фотографию, вклеенную в прозрачный пластик. С нее смотрела молодая женщина с простым лицом – волосы убраны под платок, улыбка излучает свет и молодость. Она держит за руку мальчика. Рядом стоит мужчина в польской военной форме.