Сара кивнула, но Джеффри видел, что ей неловко от того, как Лена вела беседу.
Дотти высморкалась, и ее слова стали более отчетливыми:
– Она связалась с этой компанией. И Паттерсоном.
– Марк Паттерсон? – спросила Лена, имея в виду подростка, которого Дженни грозилась убить.
– Да, Марк.
– Она с ним встречалась?
Дотти пожала плечами:
– Трудно сказать. У них была компания, и Дженни дружила с его сестрой Лэйси.
– Лэйси? – переспросила Сара, потом поняла, что прервала беседу и кивнула Дотти, чтобы та продолжала.
– После того как муж оставил семью, мы с Дженни были очень близки – скорее подруги, чем мать с дочерью. Она очень помогла мне пережить то, что случилось. Возможно, я слишком ее опекала. Наверное, мне следовало дать ей больше свободы.
Дотти снова помолчала.
– Просто Марк мне казался совершенно безобидным. Летом он у нас стриг траву и делал другую работу по дому – хотел заработать.
Она грустно рассмеялась.
– Я его считала хорошим мальчиком. Думала, что могу ему доверять.
Лена не позволила ей развивать эту тему.
– Когда Дженни подружилась с Лэйси?
– Около года назад. Они вместе ходили в церковь. Я думала, что это хорошо, но эти подростки… Не знаю. Казалось бы, церковь – безопасное место для ребенка, но…
Она покачала головой.
– Я не знала, – сказала она. – Я даже не догадывалась, что она беременна, а уж тем более…
Лена едва заметно кивнула Саре. Джеффри видел, что Сара напряглась, приготовляясь сообщить новость.
– Дотти, я вчера осмотрела Дженни.
Дотти крепко сжала губы и приготовилась слушать.
– Дженни не была беременна, – сказала Лена. – Там, на катке, был не ее ребенок.
Мать в недоумении переводила взгляд с Сары на Лену. Она была слишком потрясена, и ее взгляд выражал открытое недоверие.
– Лена права, – вмешалась Сара. – Она не была беременна, хотя должна заметить, что полгода назад у нее были сексуальные отношения.
Губы Дотти безмолвно шевелились. Она улыбнулась, по видимому, посчитав, что услышала хорошую новость.
– Значит, она этого не делала? Она не убила ребенка?
– На самом деле мы пока не знаем, что произошло, – ответила Лена.
Она помолчала, разглядывая руки, в этот раз не преднамеренно. Потом снова взглянула на Дотти. Когда заговорила, голос ее звучал очень тихо. Она смотрела на мать, словно Сары не было в комнате.
– Я высказываю лишь свое мнение, мэм, но из всего, что я узнала о вашей дочери, могу сделать вывод, что она не виновата в том, в чем ее обвиняют.
Мать вздохнула с облегчением, потом снова заплакала и прижала к носу платок.
– Она была такой доброй, – сказала она. – Она не могла этого сделать.