— Поэтому я просто сказал, что меня это никак не затруднит, и закончил свой обед куда лучше, чем начал его. Уже стемнело, когда она отвезла нас к дому той женщины в Бэнгоре, с которой разговаривала по телефону. Выйдя из машины, Фелия глянула на меня с тем же бесовским огоньком в глазах и спросила: «А теперь вы действительно не хотите остаться и подождать здесь до утра, Хомер? Я заметила парочку ответвлений сегодня, и хотя не могу найти их на карте, думаю, что они позволили бы срезать еще несколько миль».
Я ответил: «Ладно, миссис, мне бы хотелось, но в моем возрасте лучшей постелью будет моя собственная, как мне кажется. Я отведу вашу машину и никак не поврежу ее, хотя, думается, сделаю это более длинным путем по сравнению с вашим».
— Она рассмеялась, очень добродушно и поцеловала меня. Это был лучший поцелуй в моей жизни, Дэйв, хотя он был поцелуем в щеку и дала его замужняя женщина, но он был словно спелый персик или словно те цветы, которые раскрываются ночью, и когда ее губы коснулись моей кожи, я почувствовал…
Я не знаю точно, что именно я почувствовал, потому что мужчине трудно описать словами, что он чувствует с девушкой, словно персик, когда он находится во вдруг помолодевшем мире.
— Я все хожу вокруг да около, но думаю, что тебе и так все понятно. Такие вещи навсегда входят красной строкой в твою память и уже никогда не могут быть стертыми.
«Вы чудный человек, Хомер, и я люблю вас за то, что вы терпеливо слушали меня и поехали сюда со мной, — сказала она. — Правьте осторожно».
— Потом она пошла в дом этой женщины. А я, я поехал домой.
— Каким путем ты поехал? — спросил я Хомера.
Он тихо рассмеялся.
— По главной магистрали. Ты дурачина, — ответил он, и я еще никогда не видел столько морщинок на его лице.
Он сидел на своем месте и смотрел на небо.
— Пришло лето, и она исчезла. Я особо и не искал ее… этим летом у нас случился пожар, ты помнишь, а затем был ураган, который поломал все деревья. Напряженное время для сторожей. О, я думал о ней время от времени, и о том дне, и об ее поцелуе, и мне начинало казаться, что все это было во сне, а не наяву. Словно в то время, когда мне было семнадцать и я не мог ни о чем думать, кроме как о девушках. Я занимался вспашкой западного поля Джорджа Бэскомба, того самого, что лежит у самого подножья гор на другом берегу озера, и мечтал о том, что является обычным для подростков моего возраста. И я заехал бороной по одному из камней, а тот раскололся и начал истекать кровью. По крайней мере, мне так показалось. Какая-то красная масса начала сочиться из расколотого камня и уходить в почву. И я никому ничего об этом не рассказал, только матери. Да и ей я не стал объяснять, что это значило для меня, хотя она и стирала мои забрызганные кровью штаны и могла догадываться. В любом случае, она считала, что мне следует помолиться. Что я и сделал, но не получил какого-либо особого облегчения, однако, через какое-то время мне стало вдруг казаться, что все это было сном, а не наяву. И здесь было то же самое, как это иногда почему-то случается. В самой середине вдруг появляются трещины, Дэйв. Ты знаешь это?