— Здравствуйте, господин офицер, — радостно воскликнул портной, едва Покровский приблизился к стойке, — решили сделать новый заказ для жены? Правильно, правильно. Она у вас истинный ценитель всего прекрасного.-
— Да, господин Славинский, решил побаловать свою супругу новым платьем. Сюрприза, к сожалению, для неё не получиться, поскольку сам я отъезжаю, и платье заберет она сама. Фасон вы знаете, вот аванс, — и Покровский выложил на столешницу несколько купюр, которые портной тут же убрал в карман жилета.
— Когда вы отъезжаете, господин офицер? Может быть, наши портные смогут успеть сделать сюрприз госпоже Наталье?-
— Увы, господин Славинский, это невозможно. Мой поезд отходит сегодня вечером.-
— Жаль, жаль. Как мужчина, я вас очень понимаю, господин офицер, но служба превыше всего. Может ваша жена захочет посмотреть новые парижские фасоны? У меня есть новый журнал прямо из Парижа, — портной ловким движением извлек из недр прилавка журнал и с поклоном подал офицеру, — берите и пусть ваша жена получит маленькую радость в этой жизни.-
Не оставляя офицеру выбора, Славинский моментально запаковал журнал в пакет и услужливо протянул его заказчику.
— Вы окончательно разорите меня, господин портной, — горестно вздохнул Покровский, и взяв сверток в руки произнес, — всего доброго.-
— Всего доброго, господин офицер, всегда рады видеть вас снова.-
Так и закончилась короткая встреча двух людей: один, из которых получил банкноту с приклеенной к тыльной стороне медом запиской, а другой — пакет с деньгами за свою шпионскую деятельность.
В записке подполковник сообщал, что направлен под Проскуров, где в самое ближайшее время должно начаться наступление генерала Дроздовского на Тернополь с целью оказания помощи французам. Это сообщение очень взволновало Славинского, обычный способ передачи информации — эстафета, здесь не подходил, и потому шпион был вынужден прибегнуть к самому экстренному способу передачи информации, заботливо приберегаемому им на крайний случай.
Через час после визита Покровского, портной отправился к одному малоизвестному в Могилеве голубятнику, из голубятни которого вскоре вылетел почтовый голубь, взявший курс на Минск. Птица благополучно пролетела весь отрезок пути и по прошествию часа, уже другая птица несла на своей лапке кожаный кисетик в сторону Вильно.
Немцы начали обстрел Парижа ещё с вечера 17 июля едва только их пушки достигли черты старых фортов. Орудийная канонада длилась весь световой остаток дня и прекратилась поздним вечером, чтобы обязательно возобновиться следующим утром. Северо-восточные кварталы города уже во многих местах пылали в результате попадания термитных снарядов.