Все эти действия хорошо координировались самолетами воздушной разведки, которые по нескольку раз в день барражировали над станциями и дорогами, ведущими к фронту. О том, какое внимание уделяли русские авиации, говорил тот факт, что немецкие аэродромы стали основным объектом атак партизанских частей конников Шкуро, непрерывно терроризирующих немецкие тылы. Знаменитые волчьи сотни всегда неожиданно обрушивались на головы аэродромной охраны и, прорвавшись на летное поле, гранатами и специальными бутылками с горючей смесью поджигали деревянные самолеты и склады с горючим и боеприпасами.
Столь энергичные действия русской авиации фактически парализовали нормальную передислокацию войск, и перебрасываемые части были вынуждены, передвигаться исключительно ночью, либо по лесам, что катастрофически удлиняло время выхода на передовые позиции. Благодаря этому, противник беспрепятственно продвигался вперед, энергично тесня части ландвера и попутно перемалывая прибывшие подкрепления.
Почти каждый день фельдмаршалу докладывали о возникновения новых и новых угроз окружения, возникших в результате очередных прорывов русских дивизий Восточного фронта. Противник не желал давать Людендорфу ни единого шанса на успех, подобно тому, как он сам неоднократно это делал вначале войны. Везде он натыкался на хорошо продуманный расчёт, подкреплённый смекалкой и храбростью, вместо ставшего столь привычным для фельдмаршала русского авось.
Действия фронтов противника были хорошо отлаженными и скоординированными, и не позволяли ему произвести передислокацию войск, сняв их со спокойных участков фронта, и перебросить на наиболее опасный.
Все эти неудачи лучшего тевтонского ума позволили сказать страстно завидовавшему карьере Людендорфа генерал-майору Гофману, что тот велик только во времена побед и ничуть не лучше остальных генералов империи во времена поражений.
Чтобы хоть как-то исправить положение и остановить наступление русских, Людендорф в срочном порядке перебросил один из цеппелинов отряда фон Берга для уничтожения русского прифронтового аэродрома, на котором базировалась часть тяжёлых бомбардировщиков. Фон Берг, готовивший новый налет на Лондон, с большой неохотой согласился на требование фельдмаршала отправить на Восточный фронт «Берту», под командованием вернувшегося в строй капитана Лемке. С этой целью под Варшавой в сжатые сроки соорудили причальную мачту для дирижабля, который прибыл 20 августа. Менее суток ушло на инструктаж экипажа и заправку цеппелина топливом и бомбами. Прекрасно понимая, что появление огромного аппарата вскоре станет достоянием разведки противника, а также желая поскорее переломить положение на фронте, Людендорф очень спешил и настоял на вылете дирижабля 21 августа.