Александр пил слишком много. Он был очаровательным молодым человеком, красивым, с располагающей к себе открытой улыбкой, и всегда был ей хорошим сыном. Но в последние девять лет он проводил много времени с отцом, с паршивой овцой для Грюндлей – гораздо больше, чем хотелось бы Хильдегард, и она с очевидностью, которая ее донельзя раздражала, понимала, что сын обожает и уважает Амадеуса, мужчину, который не заслуживал ни восхищения, ни уважения. Хотя, конечно, у Амадеуса, по крайней мере, была сильная индивидуальность – несмотря на безответственность и эгоизм. Александр, боялась Хильдегард, был куда более слабым. И он слишком много пил.
Поначалу, после женитьбы на Эмили и особенно в первые годы после рождения Магдален, казалось, что стабильность в доме уравновешивала Александра, давала ему твердую опору. Конечно, они жили в Доме Грюндли, потому что ничто иное и не мыслилось, по крайней мере, со стороны Эмили. Она поладила с Хильдегард. А сам Александр служил в Грюндли Банке. В период между 1939-м и окончанием войны Александра мобилизовали и демобилизовали несколько раз, и это насилие над его натурой не оставляло времени для скуки. Но когда Александр просиживал на работе в банке, ему приходилось делать над собой значительное усилие. Женитьба, если и требовала от него некоей уравновешенности и здравомыслия, то он и сам не многого больше хотел бы просить у жизни. Ему нравилась его прелестная, дивноволосая жена – когда она к нему не придиралась, и он обожал свою маленькую дочку, Магги, с ее непослушными золотистыми кудряшками и восхитительными глазками, отливавшими, как говорил ее дед, ляпис-лазурью, а иногда – персидской бирюзой.
– Она – свет моей жизни, – сказал Александр Амадеусу в один из своих приездов в Давос; Магдален тогда было четыре года.
– И не только твоей, – Амадеус смотрел на свою маленькую внучку, рывшуюся на полках его книжного шкафа и изредка одаривавшую обоих сияющими улыбками.
Они приезжали так часто, как только могли при их обстоятельствах, то есть когда Хильдегард не говорила ничего, а Эмили терпела. Она знала о его чувствах, но с самого начала отказалась ездить вместе с мужем и дочкой, демонстративно оставаясь в Цюрихе и жалуясь, когда они возвращались домой со слишком счастливыми лицами. Давос сильно разросся за последние десять лет – когда стал известным зимним курортом; не последнюю роль сыграли открытие подъемника для лыжников и хитроумное приспособление под названием Holzbügel-Skilift, позволявшее лыжникам хвататься за деревянные и железные перекладины, прикрепленные к стальному тросу, и поэтому они могли взбираться на гору на лыжах самостоятельно без особого труда. Все это сделало городок гораздо более привлекательным для разного рода праздных любителей лыж – не то что в прежние времена, когда только самые закаленные и выносливые энтузиасты типа Амадеуса приезжали сюда регулярно.