— Хотя бы это, — процедил он сквозь зубы и снова встал на колени перед телом Дезире и взял ее на руки.
Но ее несчастная судьба красноречивее всяких слов говорила и об угрожающей нам опасности, и я его поднял. Вместе мы отнесли нашу погибшую подругу подальше от края. Я колебался, не вытащить ли мне зазубренный наконечник копья. Он мог остаться в горле, от которого к белому плечу тянулась ярко-красная полоска.
Неподалеку мы нашли укрывший нас камень и осторожно положили ее за ним на землю. Ни один из нас не произнес ни слова. Губы Гарри были плотно сжаты, у меня в горле стоял комок, мешая говорить и наполняя мои глаза слезами. Гарри склонился на колени перед ее белым телом и, осторожно взяв его на руки, крепко прижал к груди. Я стоял рядом с ним, полный сочувствия и жалости. Несколько долгих минут мы молчали — установилась абсолютная тишина в пещере, я слышал только судорожный стук своего сердца, а Гарри голосом, полным непередаваемой нежности, промолвил:
— Дезире! — И снова: — Дезире! Дезире!
Так он повторял до тех пор, пока, как я отчасти и ожидал, эмоции его немного не схлынули и он не пришел в себя.
Неожиданно он резко импульсивно дернулся и поднял голову, чтобы взглянуть на меня.
— Она любила тебя, — сказал он, и, хотя в его голосе не было ни ревности, ни гнева, я не мог выдержать его взгляда. — Она любила тебя, — повторил он, отчасти удивленно. — А ты… а ты…
Я ответил на его взгляд.
— Она была твоей, — сказал я, с оттенком горечи, которая убедила его в моей искренности. — И вся эта красота, это полное любви сердце, это обаяние — их больше нет. О! Господи, помоги нам. — Мой голос оборвался, я упал на колени рядом с Гарри и прижал губы к белому лбу и золотистым волосам того, что было Дезире Ле Мир.
В таком положении мы оставались долгое время.
Было невозможно поверить, что смерть действительно взяла себе это вытянувшееся перед нами тело.
Она была еще теплой, и казалось, что жизнь не ушла из нее, но ее глаза уже не были глазами Дезире. Я закрыл их и, насколько было возможно, уложил ее густые спутанные волосы на плечи. Когда я это делал, от движения моих рук золотая прядь у ее губ колыхнулась, и Гарри нетерпеливо бросился вперед, подумав, что она вздохнула.
— Дорогая моя! — пробормотал он. — Дорогая, скажи хоть слово!
Его рука коснулась ее бездыханной груди, а его глаза, смотревшие с надеждой на меня, насквозь пронзили мое сердце. Я поднялся и, едва держась на ногах, отошел в сторону. Но злая судьба, которая наконец нас настигла — слишком поздно, увы, и только одну Дезире, — не оставляла нас своим вниманием и после ее смерти. Даже сейчас не понимаю, что тогда происходило, а в то время осознавал это еще меньше. Гарри сказал, что он оказался в шоке в то же мгновение, когда взял тело Дезире в руки и прижал ее губы к своим.