Бии и соколы загалдели, заговорили наперебой:
— Верно, верно!.. Это кара всего страшней!.. Не приведи аллах!..
— Что я могу с собой поделать? Иногда я, кажется, крепче камня, иногда — мягок и слаб, как цветок! Слова Генжемурата пронзили меня!
— Отец, он все от своих детей стерпит! — увещевал Саипназар. — Ты молодой, но для всех каракалпаков ты — отец! Да, да, ты наш отец!
Ты мой благожелатель, ты друг мне, потому и стараешься меня утешить! — сглотнул слезу Ерназар-младший.
Ты человек с чистым сердцем, да, да, с чистым сердцем! Поэтому народ наш тебя любит, весь наш народ! — Саипназар изо всех сил старался умаслить Ерназара-младшего на всякий случай…
— Это так, брат Ерназар! Он правду говорит! — произнес кто-то мягким, льстивым тоном. Их догнал Мухамедкарим.
— О-о-о! Это ты! — возликовал Саипназар. — Как ты оказался здесь? Откуда ты?.. Рассказывай!
— Что же тут рассказывать? Когда у тебя на всем белом свете есть один лишь старый дед, да и тот ревностный суфи и почитатель Каракум-ишана… Ишан наложил запрет на мою поездку с Жангазы-туре, заявил, что это дело, противное богу! И пригрозил, что мой дед никогда не попадет в рай, если я отправлюсь с посланием Зарлык-хана к казахам… Вот я здесь и оказался!
— А где Каракум-ишан? — полюбопытствовал тут же Саипназар.
— Отправился к сыну Алакоза.
— Нельзя ли и нам повидаться с Хожаназаром? — заволновался Расули.
— Нет! — отозвался Мухамедкарим. — Его от всех прячут! Ишан хочет склонить его к тому, чтобы он выступил против отца! Отрекся от него!
— Принял ли вас хан? — вполголоса осведомился Ерназар-младший у Мухамедкарима.
— Да!
— Ну и что он? В чем ядро его замыслов?
— Он сказал так: страна каракалпаков сейчас похожа на человека, который схватил простуду! Я заставлю ее проглотить еду, сдобренную горьким перцем, и она выздоровеет. Мне это не совсем понятно, по совести говоря, оттого и страшновато.
Около дома, где устроили перебежчиков, стоял взмыленный конь: похоже, он проделал длительный и тяжелый путь.
— Хе, да это конь Шонкы! — Расули признал коня. Мухамедкарим сразу взволновался.
— Может быть, его послал на разведку Алакоз? Узнать, пронюхать, как мы тут?..
Все почувствовали себя неуютно, неуверенно, лишь Ерназар-младший не потерял хладнокровия. Шонкы поджидал их у самого входа. Он приветствовал всех, согнувшись, как полегший от ветра тростник. Ерназар-младший молча прошел мимо него и приказал одному из соколов:
— Всыпьте этому пройдохе девять раз по девять плетей! На ночь оставьте его голенького, пусть комары его пощекочут!..
Шонкы рванулся было к Ерназару-младшему, но его схватили.