— Молодец! — похвалила Кумар-аналык, но ее покоробило, что невестка ведет при посторонних неумные речи. — Гулзиба, скажи, что привело тебя к нам?
— Мы с братишкой хотели бы перебраться в ваш аул, совсем перебраться. Что вы мне посоветуете, мать?
Кумар-аналык не успела ответить — в двери показался Сержанбай. Это привело Кумар-аналык в смятение. Она и припомнить бы не смогла, когда старый бай последний раз переступал ее порог. Уж не с бедой ли какой пожаловал?.. Нет, непохоже вроде, вон как резво семенит к одеяльцу, на почетное место!.. Да, крепко его согнули годы, спина — что серп!..
Сержанбай, приободренный тем, что оказался среди трех женщин, двух совсем молодых, поднял голову, выставил вперед свою длинную седую бороду. Прежде чем расспросить о житье-бытье, осведомился:
— Где Ерназар?..
Это интересовало Гулзибу больше всего на свете. Поблагодарив бая в душе, она замерла в ожидании ответа.
Уехал в Хиву, — ответила Кумар-аналык и, помолчав, добавила:- Вот эта девушка, сирота Дослана, мечтает перебраться с братом на житье в наш аул. Как бы ей помочь?..
— Понял, понял, — перебил старик Кумар-аналык. — Я знаю и Гулзибу и Тенела, хорошие они дети! Пусть ко мне и переселяются, я их приючу! Корову выделю, почему не помочь, коли это в моих силах?
У Сержанбая не было детей, но он так и не обзавелся еще одной женой. Из-за этого многие считали его скуповатым — сколько добра всякого, скотины, а боится, как бы не разориться!.. Кумар-аналык почувствовала, что стремление Сержанбая посодействовать Гулзибе искреннее, и порадовалась тому, что людская молва ошибочна. Она поблагодарила Сержанбая и сердечно с ним распрощалась. Только Кумар-аналык взяла в руки пиалу с чаем, — в юрту влетел Шонкы.
— Невестка, наполни рот Шонкы маслом! — приказала Кумар-аналык, предчувствуя добрую долгожданную весть. Не сдержав нетерпения, она быстро поднялась сама и, зачерпнув полную ложку масла из бурдюка, подвешенного к остову юрты, сунула ее в рот Шонкы.
Шонкы с жадностью проглотил масло, но стоял молча, словно вместе с ним проглотил и язык.
— Говори, душа моя!
— Хан заточил Ерназара в зиндан! — громко возвестил Шонкы.
Из рук Гулзибы выпала пиала, разбилась на мелкие кусочки.
— Эй, невоспитанная, побереги чужое добро! — Ра-бийби бросила на нее свирепый взгляд.
«Почему он сообщает дурную весть почти с радостью? — думала потрясенная Кумар-аналык. — Почему?»
— Удивил ты меня, Шонкы, удивил! — произнесла Кумар-аналык спокойно, хотя внутри у нее все тряслось от тревоги и обиды. — Когда несут матери плохую новость, не бегут со всех ног!..