— Надо же… об этом я не думала.
— А наперед думай. Гостю прислуживай, но и дом свой от него оберегай. Разные люди есть. Кто с праведной душой, а кто с черной.
— Оберегать — как?
— Двери, пороги — закрестить, освятить. Тебе Алеша про то рассказывал. В проемы дверные свечи с церкви освященные повтыкать. И железа поболе…
— Железа?
— Железа, да. Цепки, подковки, гвоздики — все сгодится. Под порожек гвоздиков набросаешь, они любой умысел злой в себя утащут, когда пришелец через порог ступать будет.
— И вы что, тоже будете гвозди под порог кидать?
— Обязательно! Под пороги, у калиток, у ворот — всенепременно. Федор штуки наковал, сегодня-завтра будем их по двору бросать да развешивать.
— Штуки? Что это? — не поняла я.
— Знаки обережные. Как с посудой управимся, сбегай на кузню до Федора, он покажет. Да про знак кипарисовый спроси, он его, кажись, сделал уже.
Посуды было столько, что мы с Домной Федоровной едва успели к ужину разобрать ее и вновь упаковать. После еды Федор (которому мать уже успела шепнуть, чтобы он показал мне штуки) взял меня, словно маленького ребенка, за руку, и, ни слова не говоря, повел в кузницу.
Из всех хуторских строений кузня находилась дальше всех от хозяйского дома и ближе всех к новому дому Федора. Крытая черным толем, с закопченными окнами, с навесом на четырех широких столбах, под которым находились всевозможные кузнечные инструменты и рабочие заготовки Федора. Впечатление кузница производила зловещее. Она стояла в отдалении от всех жилых строений — дальше была только степь, где свистел в травах ветер, время от времени залетавший сюда поиграть со звонкими коваными цепями. Этим звоном и встретило нас обиталище кузнеца… Пустынная местность, тихий звон, красное зарево огня в темном квадрате кузни — от всего этого на миг мне стало страшно. Федор почувствовал мое состояние, сильнее сжал руку; перед самым порогом приобнял за плечи, подтолкнул вперед. Я вошла, вдыхая запах огня и железа, с любопытством оглядываясь по сторонам. Никогда до этого мне не приходилось бывать в кузнице, но я была уверена — такой кузни не найти больше во всем свете. Напоминала она мастерскую художника: всюду валялись чертежи и рисунки — кружевные узоры оград, перил, козырьков; на железных полках стояли в вазах кисти для живописи, в беспорядке лежали карандаши, угольники, циркули… В очаге гудел огонь (Федор не гасит его с утра до вечера); рядом, словно жертвенники какого-то языческого бога, возвышались три наковальни — большая, средняя и маленькая. В самом центре просторного помещения стоял высокий, обитый листами светлого металла, топчан, чем-то напоминавший операционный стол…