Мать Виктор помнит всегда занятой каким-либо делом: то растапливающей печь, то за кухонной плитой, то перетаскивающей синие глыбы льда в котел, вмазанный в плиту.
От постоянных объятий со льдом мама была вечно простужена, говорила хриплым голосом, кашляла.
К тому времени, когда Виктор пошел в школу, для интерната выстроили новое здание, а старое отдали под деткомбинат, так что они с матерью так и остались там. Деткомбинат для Виктора был родным домом, с привычным плачем совсем крохотных младенцев, с горластыми ребятишками старшей группы, с шумливыми скандалами матерей, которым всегда почему-то казалось, что именно к их детям относятся хуже, чем к другим.
Виктор с матерью жили все в той же крохотной комнатушке. Мама спала на железной кровати с продавленной сеткой, а Виктор — на деревянном топчане, на котором, по мере того как он вырастал, менялись доски — все длиннее и длиннее.
На стене в деревянной рамке висела крохотная фотография молодого черноволосого парня — отца Виктора. Карточка была неважная, да еще от времени выцвела, и надо было пристально вглядываться, чтобы как следует рассмотреть человека, которого Виктор ни разу не видел и никогда не увидит…
Мама хранила пачку писем, полученных от отца. Часто по вечерам она садилась поодаль от сына, который делал уроки, осторожно разглаживала потертые листы и читала, беззвучно шевеля губами. Часто при этом она улыбалась, но порой на ее глаза навертывались слезы.
Так они и жили вдвоем. Тынэна заочно окончила Анадырское педагогическое училище, но из деткомбината не ушла: она любила возиться с малышами, да и охотников идти на эту хлопотливую работу не находилось.
Когда Виктор перешел в седьмой класс, мать слегла в больницу, врач обнаружил у нее открытую форму туберкулеза.
Она уезжала в районную больницу, а Виктор оставался в интернате заканчивать семилетку. На рейде покачивалась старенькая шхуна «Вымпел». Паруса с нее давно сняли, и она развозила почту и пассажиров по прибрежным селениям Чукотки.
Виктор провожал маму и поразился перемене в ней, когда она увидела это жалкое суденышко.
— Витя! — горячо зашептала она на ухо сыну. — Капитаном этого корабля был твой отец — Виктор Айван. Витенька, это был самый красивый корабль в моей жизни. Помнишь, когда ты был маленький, я тебе пела песенку моей матери, твоей бабушки Юнэу:
Посмотрю тебе в глаза —
Вижу потемневшее перед ненастьем небо.
Боюсь тогда…
Мама закашлялась, слезы потекли у нее по щекам. Она поцеловала сына, и Виктор ясно ощутил запах вина.
— Ты выпила, мама? — строго спросил он ее.