— А в этот раз ты видел почти весь урок, — продолжал дон Хуан. — Ты только подумай, сколь великодушен к тебе Мескалито! Не припомню, чтобы еще к кому-нибудь он был так добр. А ты такой неблагодарный! Ты отворачиваешься от него, как последний грубиян. Разве он это заслужил?
Дон Хуан опять припер меня к стенке. Мне нечего было на это сказать. Я считал, что бросил ученичество ради собственного спасения, но сам не знал, от чего именно спасаюсь. Я поспешил изменить ход нашего разговора и, отказавшись от заготовленных вопросов, ограничился тем, который казался самым важным.
— Дон Хуан, — спросил я, — не мог бы ты подробнее рассказать об управляемой глупости?
— Что именно ты хочешь узнать?
— Пожалуйста, расскажи, что это такое.
Дон Хуан громко рассмеялся и хлопнул себя по ляжке.
— Ведь мы как раз об этом и говорим! — И снова хлопнул.
— Извини, я не понял.
— Очень рад, что через столько лет ты наконец захотел узнать, что такое управляемая глупость.
А ведь не спроси ты о ней, я бы ничуть не огорчился. И все же я рад — как будто мне в самом деле важно, спросишь ты или нет. Вот это и есть управляемая глупость!
Мы оба расхохотались. Я обнял дона Хуана. Его объяснение привело меня в восторг, хотя я не совсем его понял.
Мы сидели, как обычно, возле дома, у двери. Было около девяти утра. Высыпав перед собой кучу семян, дон Хуан выбирал из них сор. Я вызвался ему помочь, но он решительно отказался. Объяснил, что это подарок для приятеля из Центральной Мексики и я не должен прикасаться к семенам, потому что не обладаю достаточной силой. После долгого молчания я спросил:
— Дон Хуан, а к кому ты применяешь управляемую глупость?
— К кому угодно, — улыбнулся он.
— И когда же ею пользуешься?
— Только ею и пользуюсь. Всегда.
Мне нужно было разобраться во всем, и я спросил, не означает ли это, что поступки дона Хуана — не вполне искренни, нечто вроде актерской игры.
— Мои поступки искренни, — ответил он, — но они всего лишь актерская игра.
— Выходит, все, что ты делаешь, — управляемая глупость? — удивился я.
— Именно так, — подтвердил он.
— Не верю, — запротестовал я. — Не верю, что все твои поступки — лишь управляемая глупость.
— Почему бы и нет? — загадочно взглянул он на меня.
— Потому что тогда тебе было бы на все наплевать, в том числе и на меня. Разве тебя не волнует, стану я человеком знания или нет, буду жить или умру?
— Представь себе, не волнует! Мои отношения с тобой, с Лусио, с кем угодно — все это управляемая глупость.
Я вдруг почувствовал полную опустошенность. В самом деле, с какой стати я должен волновать дона Хуана? Но, с другой стороны, если я не интересую его как личность, зачем он уделяет мне столько внимания? Может быть, он высказался так потому, что сердится на меня? Как-никак я бросил ученичество.