Сакатека, сухопарый и жилистый, молча стоял передо мной. На нем были штаны цвета хаки и рубашка. Он смотрел на меня, полузакрыв глаза, — словно дремал или даже был пьян. Рот у него приоткрылся, нижняя губа отвисла. Я заметил, что он тяжело дышит, почти хрипит, и подумал, в своем ли он уме. Эта мысль была нелепой, потому что несколько минут назад, выйдя из дому, он живо отреагировал на мое появление.
— О чем ты хочешь поговорить? — спросил он наконец, с трудом выговаривая слова.
Мне стало не по себе, как будто я заразился его усталостью.
— В общем, ни о чем особенном, — ответил я. — Просто заехал поболтать. Вы приглашали меня когда-то.
— Когда-то. Но теперь — другое дело.
— Почему?
— Разве ты не говоришь с Хуаном?
— Ну как же!
— Так чего тебе надо от меня?
— Я хотел задать несколько вопросов.
— Спроси Хуана. Он, кажется, тебя учит?
— Да. Но мне хотелось бы узнать ваше мнение о его учении.
— Зачем? Ты что, не доверяешь Хуану?
— Доверяю.
— Тогда почему не спросишь о том, что хочешь знать?
— Я спрашивал, он не отвечает. Я и подумал: если бы вы кое-что рассказали, я бы лучше понял дона Хуана.
— Хуан сам все расскажет. Ясно?
— Да. Мне просто приятно поговорить с таким человеком, как вы, дон Элиас. Не каждый день встречаешь человека знания.
— Хуан — человек знания.
— Я знаю.
— Тогда зачем тебе я?
— Я уже сказал: я приехал к вам как к другу.
— Нет, у тебя на уме что-то другое!
Я долго еще промаялся таким образом, но безрезультатно. Сакатека молчал и внимательно меня слушал. Глаза его почти закрылись, однако я чувствовал, что он пристально за мной наблюдает. Он еле заметно кивал головой. Вдруг Сакатека открыл глаза, и я поймал его взгляд. Казалось, он смотрит сквозь меня. Чуть согнув ноги, он легонько постукивал правым носком позади левой пятки. Руки расслабленно висели по бокам. Он поднял правую руку: ребро ладони к земле, пальцы направлены на меня. Левой рукой сделал несколько волнообразных движений и поднял ее на высоту моего лица. Так он простоял некоторое время, потом что-то сказал. Голос был ясный, слов я не разобрал.
Сакатека опустил руку и застыл в странной позе: стоя на носке левой ноги, он правым носком, заведенным за левую пятку, ритмично постукивал о землю.
Меня охватило оцепенение и одновременно — беспокойство. Мысли стали сбиваться, в голову полезла какая-то чепуха. Напрасно я старался сосредоточиться на том, что делает Сакатека. Непонятная сила не позволяла направить мысли в нужную сторону.
Сакатека молчал, и я не знал, что говорить и что делать. Я повернулся, словно автомат, и уехал.