Но Томас сейчас думал о другом. Торопливо подбежав к старухе, он опустился на одно колено и поцеловал сухую, испещренную морщинами руку.
— Здравствуйте, матушка Нхура, — взволнованно произнес он.
Старуха посмотрела на него с огромным удивление. А затем на ее сморщенном лице проявилась улыбка. Погладив юношу по голове, ока тихо сказала:
— Ты — сын Моргана Чейна? Не отвечай, мальчик — сердцем чувствую, что это так. Но почему…
— Отец давно мечтал прилететь на Варгу, чтобы увидеться с вами, — глухо произнес Томас, не поднимая влажных глаз.
Нхура горько улыбнулась:
— Если бы он действительно хотел этого, то давно бы нашел время для своей бедной, настрадавшейся матери. Когда двадцать лет назад в далеком космосе погиб мой муж, я узнала, что такое муки одиночества.
Ведь у меня кроме Моргана не было других детей! Хорошо, что три года спустя у моей сестры родился внук. А потом начался голод, чума… Сестра умерла, и умерла вся ее семья. Выжил только мальчик, хилый, болезненный… Беркт, подойди сюда.
Молодой варганец, робко стоявший возле входа, подошел к старухе и тоже встал на одно колено. С удовлетворенной улыбкой Нхура положила руки на головы обоим юношам.
— Вот и вы встретились, братья, — сказала она со слезами счастья на глазах. — Я знала, я верила, что это когда-то произойдет! И пусть вы не родные братья, но вы одинаково дороги мне. Теперь я могу спокойно умереть.
— Ну что вы, бабушка… — запротестовал Беркт, но Нхура остановила его:
— Зовите меня матушкой, оба — слышите? Сын Чейна… Да, ты похож на него, хотя я чувствую в тебе более тонкую и ранимую душу, а еще — какой-то магический дар. Твоя мать — кто она?
— Ее зовут Селия, она — Предсказательница.
— Вот как? Этот дар может тебе понадобиться не меньше, чем воинская доблесть. Как же тебя зовут, дитя мое? Впрочем, об этом нетрудно догадаться, хотя я и не могу предсказывать будущее. Ты — Томас?
— Да, матушка.
— Пойдем, мальчик. И ты, Беркт, тоже.
Старуха повернулась и пошла в сторону алтаря. За ним, находилась еле заметная дверь. Открыв ее, Нхура вошла в маленький сад. Там, среди цветников, возвышались два изящных надгробных памятника — черный и белый. На них были вырезаны имена Томаса и Анны Чейн, даты их рождения и смерти, а также крест и оливковая ветвь, символ мира.
Томас подошел к могилам и долго стоял, преклонив голову и что-то шепча. А затем он обернулся и взволнованно сказал:
— Теперь я понимаю, почему отец так и не прилетел за эти годы на Варгу. Он боялся, что молитвы его родителей даже не просто заброшены, а разрушены и осквернены! Отец сейчас могуществен, как никто в Галактике. Он мог прийти в гнев и вызвать Орду, и та за считанные часы сожгла бы Варгу до основания.