Насрулло, вновь придав лицу невозмутимый вид, вернулся в комнату к гостю.
– Уважаемый Беким, раз вы так долго живете в Европе, вы многое знаете.
– Я знаю, что знаю очень мало, – поскромничал албанец.
– И многое можете.
– То, что в моих силах. Но не более.
– Если я дам вам список фамилий этих военных, – Насрулло выложил веером фотографии на низком столике, – вы сумеете найти дома, где живут их семьи?
– В наше время многое возможно! – многозначительно заверил гость. – В Европе все люди на виду, хотят они этого или нет.
Албанец быстро сообразил, что у Насрулло тоже возникли проблемы и тот хочет решить их привычным средневековым способом, которым не раз заставлял покоряться врагов здесь, в Афганистане. Чтобы заставить своих врагов подчиняться ему, он обычно брал в заложники их родственников. «В Европе это будет сложнее, – с ехидством подумал Беким, – но это уже не мои проблемы».
Гость раскладывал снимки на столе, словно игральные карты. И вдруг задержался взглядом на фотографии конопатого лейтенанта.
– У вас есть Интернет, достопочтенный Насрулло?
– Да, уважаемый. У нас все есть. Вам нужно с кем-то связаться?
– Хотелось бы посмотреть один сайт.
Хозяин с безучастным видом хлопнул в ладоши и в проеме двери появилась сгорбленная фигура молодого таджика. Спустя несколько минут перед Бекимом на низком столике стоял раскрытый ноутбук. Компьютер через спутниковую антенну имел выход во Всемирную паутину. Пальцы албанца быстро забегали по клавиатуре. На долю секунды Беким вдруг замер, вглядываясь в изображение на экране, которое Насрулло видеть не мог, но всего на долю секунд, затем его пальцы опять стали выбивать на клавиатуре какой-то текст. А потом он и вовсе закрыл ноутбук.
– Нашли, что хотели? – поинтересовался хозяин.
– Нет. Мне показалось, – быстро ответил Беким.
От Насрулло не укрылось, что албанец узнал нечто важное, но не хочет об этом рассказывать. И это было правильно с точки зрения албанца, поэтому полевой командир его не осудил. Но и сам не подал виду, будто что-либо заметил.
Происшествие с Зойкой Черненковой надолго взбудоражило дворовую общественность. Оно дало благодатную почву для сплетен и пересудов, многочисленные свидетельства очевидцев по сто раз на дню обсуждались. И каждый участник или чаще участница этих обсуждений претендовали на истину в последней инстанции.
– Я вам так скажу, – авторитетно заявляла тетя Агаша с первого этажа. – В тихом омуте черти водятся. А чужая душа – потемки. Не все, значит, ладно, промеж учителей было. Наружу просто не выходило.
– Да ладно тебе, – возражала ей Мария Петровна из соседней пятиэтажки. – Сама ж говорила, какая семья, какая семья!