Молчала я потому, что была напугана и расстроена. По спине мурашками полз страх.
А Исидоро Балтасар пребывал в состоянии радостного возбуждения: пел, глупо шутил, читал стихи на английском, испанском и португальском. Но даже пикантные подробности сплетен о наших общих знакомых по УКЛА не могли развеять моего уныния. Он даже не замечал, что рядом неблагодарный слушатель, и оставался в хорошем настроении, несмотря на рявканье и просьбы оставить меня в покое.
— Если бы люди посмотрели на нас, они подумали бы, что мы женаты, — заметил он между взрывами смеха.
Если бы маги посмотрели на нас, подавленно подумала я, они бы поняли, что что-то не так. Они бы поняли, что мы с Исидоро Балтасаром не равны. Я реалистка и конкретна в своих действиях и решениях. Для него же действия и решения непостоянны, каков бы ни был их результат, и их окончательность определяется тем, что он принимает на себя всю ответственность за них, независимо от того, важны они или нет.
Мы ехали на юг и не петляли, как обычно, а направлялись сразу к дому ведьм. Когда выехали из Гуаймаса, — никогда еще прежде мы не заезжали так далеко на юг по дороге к дому ведьм, — я спросила: — Куда ты меня везешь?
Он равнодушно ответил: — Мы едем дальней дорогой. Не волнуйся.
То же самое прозвучало, когда я его еще раз спросила за обедом в Навохоа.
Мы оставили Навохоа позади и поехали на юг, направляясь в Масатлан. Я не находила себе места от волнения. Около полуночи Исидоро Балтасар свернул с шоссе на узкую проселочную дорогу. Автофургон трясло, он дребезжал на ухабах и камнях, по которым мы ехали. Шоссе позади нас угадывалось только изредка, по мигающим огонькам, потом оно и вовсе исчезло, поглощенное зарослями, обрамлявшими дорогу. После утомительно долгой езды мы внезапно остановились, и он выключил свет.
— Где мы? — спросила я, оглядываясь вокруг. Сначала ничего не было видно, но когда глаза привыкли к темноте, прямо перед собой я увидела крохотные белые пятнышки. Эти звездочки, казалось, упали с неба. Меньше всего я ожидала ощутить пьянящий аромат кустов жасмина, взбирающихся на крышу и ниспадающих с рамады, и, неожиданно узнав его, я почувствовала себя так, словно лишь во сне вдыхала подобное благоуханье. Я глупо хихикнула. Все это вызвало почти детское чувство удивления и восторга. Мы были у дома Эсперансы.
— Первый раз мы приезжали сюда с Делией Флорес,— пробормотала я про себя и, тронув Исидоро Балтасара за руку, спросила: — Разве это возможно? — На мгновенье я чуть не задохнулась от страха.
— Что? — переспросил он озадаченно. Он был взволнован и раздражен; его рука, обычно теплая, была холодна как лед.