— А ты отъявленный мерзавец, — спокойно заметил сидевший за рулем Разумовский.
— Мерзавец, — согласился я на бегу, — мерзавцы тоже в отпуск хотят. Им тоже отдых нужен. А другие мерзавцы хотят им помешать. Что делать? — и сам себе ответил: Бежать. Что в прямом смысле и делаю…
— У меня очень серьезная проблема.
— … Бег также позволяет поддерживать спортивную форму. Благотворно влияет на нервную систему, оздоравливает, укрепляет организм…
— Без твоей помощи мне не справиться.
— … Особенно полезен бег трусцой. Разумеется, до обеда. Потому я…
— Посмотри, кто сидит у меня в машине на заднем сиденье.
Я искоса взглянул.
— Девочка. Здравствуй, девочка.
Это действительно был ребенок. Лет шести, с роскошными белокурыми волосами и огромными голубыми глазами на невинном круглом личике. Серьезно и изучающе глядя на меня, она потрогала Разумовского за плечо:
— Почему дяденька бежит?
— Дяденька спортом занимается, ответил иерей. — Здоровье бережет.
— По-моему, он от нас убегает… Он нас боится?
Я остановился и, с трудом пытаясь отдышаться, склонился к окну машины:
— Дяденька ничего не боится, малыш. Дяденька торопится уехать в деревню, к коровкам, овечкам, птичкам… И так этого дяденьке хочется, что он торопится со всех ног.
— Вот, — обиженно сказала девочка иерею, ты говорил, что он смелый и добрый волшебник, который найдет моих маму и папу, а он мне рожи корчит!
— Не корчу я рожи, — запротестовал я, — я отдышаться пытаюсь… Понимаешь, маленькая, волшебникам тоже иногда требуется отдых. Они так устают, разнося подарки, что изредка… раз в три года ездят отдыхать. К озеру, на травку, к курочкам, уточкам…
— Мама говорила, что волшебники не разносят подарки, подарки мамы делают, а волшебники помогают людям, которым плохо. А если ты уедешь, мне никто не поможет.
— Как не помогут? Помогут. Сейчас этот негодя… дяденька отвезет тебя в дом, где живут одни… к-хм… волшебники. ИДН называются. Они оформят тебя, дадут запрос… В смысле — найдут твоих родителей…
В огромных синих глазах заблестели слезы. Забравшись, самый угол, она тихо и жалобно сказала Разумовскому:
— Ты говорил, что он поможет… Он не хочет…
Отец Владимир молчал, закусив губу. Я неловко топтался на месте, томимый нехорошими предчувствиями. Инстинкт повелевал мне повернуться и продолжить путь к долгожданному месяцу свободы и наслаждений. Я вздохнул и спросил:
— Где ты ее нашел?
— У метро, ответил иерей. — Она объедки собирала.
* * *
С удивлением взглянув на девочку, я впервые заметил, что одета она в старое, разодранное платье, руки и ноги покрыты царапинами, а туфель нет и в помине.