— Я привык… Так куда мы пойдем вначале — к старушке или к Копылову?
Я на минуту закрыл глаза, представил граненые стаканы, заполненные прозрачной, едко пахнущей жидкостью, нарезанную колбаску, пучки зеленого лука, почти реально увидел выигранную в карты стопку денег, вздохнул, открыл сейф, бросил туда зарплату, достал пистолет и засунул его в плечевую кобуру.
— В паспортный стол, — ответил я Разумовскому. — Мне нужно выписать новые адреса всех бывших жильцов коммуналки. Прежде чем идти к… ой, как не хочется-то!.. к Копылову, необходимо на руках иметь хоть какую-нибудь информацию. Хотя, я уверен, ничего у нас не выйдет, кроме неприятностей. Это ж надо додуматься, авторитету «предъяву» сделать!..
Разумовский улыбнулся и поднялся с дивана. Я уныло плелся за ним к выходу и бормотал, загибая на ходу пальцы:
— Чужой район… «Глухарь»… Два месяца до капитана… Авторитет… Отец Владимир… Отец Владимир… Отец Владимир…
* * *
— Честно говоря, странно, что вы довольны обменом, я с сомнением оглядел небольшую двухкомнатную квартиру, расположенную на первом этаже блочного дома. Из окон открывался вид на дышащие дымом трубы завода.
Сидевшая передо мной женщина лет сорока, с серым печальным лицом, пожала плечами:
— А что нам оставалось? Ждать, пока нас расселит государство? Так оно не торопилось. За две комнатенки в коммуналке я получила двухкомнатную квартиру. Не в лучшем месте и не самую большую, но это лучше, чем делить кухню с полудюжиной соседей. Вы когда-нибудь жили в коммунальной квартире?
— Да, — признался я.
— Вот видите. Мне еще более или менее повезло: соседи были вполне приличными людьми, а вот три года назад, когда был еще жив Степка, царство ему небесное, алкаш наш… Ох, и намучились мы с ним. Куда только ни обращались, куда только ни писали… Всю душу выел, стервец. Потом опился «красной шапочкой» и помер. Помните, продавали одно время в ларьках технический спирт в пузырьках с красной крышечкой? Вот он с другом и позарился на дешевизну. Друга-то откачали, а он…
— Анастасия Дмитриевна, — попытался вернуть я разговор в нужное русло. — Постарайтесь припомнить, этот молодой человек, который вас расселял…
— Сашенька?
— Да, он. Он ничего не говорил, на кого работает? На фирму или на частное лицо? Для кого он расселял квартиру?
Женщина задумалась. Я смотрел на ее худые, оплетенные вздувшимися венами руки много работавшего человека, на изношенную, почти развалившуюся мебель в квартире и чувствовал, как настроение портится все больше. Сколько я уже повидал вот таких убогих квартир, населенных обычными, честными людьми, а Все никак не могу привыкнуть. Видимо, дело в контрасте. На всю жизнь мне запомнилась люстра в одной из ограбленных квартир. Люстра стоила примерно столько, во сколько оценивается новая «девятка». Квартира принадлежала проститутке.