— Не знаю.
Снова молчание.
— Слушай, здесь все открывается в девять, — сказал я. — Давай встретимся перед судом без пяти.
— Будет лучше, если ты займешься этим сам, — помедлив, ответил Генри. — Тут имеются некоторые сопутствующие обстоятельства.
— В таком случае буду крайне признателен, если меня в них посвятят.
— Не сердись, — тут же сказал он. — Просто полиции мое лицо уже и так слишком хорошо знакомо. Кроме того… — он помедлил, — боюсь, что Чарльз не жаждет меня видеть.
— Это еще почему?
— Потому что мы поссорились. Это длинная история, но суть в том, что вчера вечером, когда мы расстались, он был на меня очень зол. Я думаю, из всех нас на данный момент именно ты находишься с ним в наилучших отношениях.
Я скептически хмыкнул, но втайне почувствовал себя польщенным.
— Чарльз относится к тебе как к близкому другу — ты и сам это понимаешь. Кроме того, полицейские вряд ли узнают в тебе участника недавних событий.
— Честно говоря, не вижу связи. При чем здесь эти события?
— Боюсь, что связь тем не менее есть.
Внезапно я остро почувствовал всю безнадежность попыток докопаться до истины в разговоре с Генри. Как опытный пропагандист, он умело манипулировал информацией, выдавая ее понемногу и лишь тогда, когда это соответствовало его целям.
— На что ты намекаешь? — спросил я.
— Сейчас неподходящий момент для объяснений.
— Если хочешь, чтобы я пошел в суд, объяснения все-таки потребуются.
— Скажем так, — сухо произнес Генри после долгой паузы, — в какой-то момент положение было более шатким, чем тебе казалось. Здесь некого винить, но Чарльз был вынужден приложить определенный объем незапланированных усилий, и ему пришлось довольно туго.
Молчание.
— Я, кажется, прошу не так уж много.
«Сущий пустяк — чтоб я все делал по-твоему», — подумал я, вешая трубку.
Зал суда располагался в конце коридора за двумя тяжелыми распашными дверьми с окошками. Его интерьер, не слишком отличавшийся отделкой от дежурки, был вполне типичен для присутственного места начала пятидесятых: крапчатые квадраты линолеума, полированные панели цвета липучки для мух.
Я никак не ожидал, что там будет столько народу. Перед судейским местом стояли два стола, за одним расположились двое патрульных, за другим — четверо людей, вид которых не говорил ничего об их роли в судебном процессе. Стенографистка с миниатюрной пишущей машинкой примостилась за отдельным столиком. На скамьях для зрителей порознь сидели трое мужчин. В углу скрючилась потрепанная дамочка в грязном плаще, для которой, судя по палитре синяков на лице, побои были делом привычным.