– Ну ладно тебе, – нетерпеливо сказала Кэрол, – Мы тут все взрослые. Мириам рассказывает мне о своей личной жизни, а этого-то я как раз слышать не хочу. А вот тебя я бы послушала.
А кто еще с удовольствием послушал бы из соседних кабинок?
– Я не хочу слышать о ее личной жизни, не хочу слышать о твоей и не собираюсь рассказывать о моей. – Она бросила матери на колени ночнушку. – Это я беру.
– Ты смеешься! – воскликнула Кэрол с отвращением. – Ты наконец-то нашла себе мужчину и покупаешь себе клетчатую фланелевую ночную рубашку? В жизни не слышала такой чепухи!
– Если он хочет полюбоваться меня, он может ее снять.
– Вот, – сказала Кэрол, помахивая белой шелковой ночной кофточкой, как носовым платком. – Примерь это.
– Прости. – Ее мать думает, что ей нужно вот это, чтобы возбудить Барри. Наверное, она надевает именно такие вещи, чтобы возбудить Джина. А есть ли у него то, ради чего его стоит возбуждать? – И кстати, я запрещаю тебе врываться ко мне в любое удобное для тебя время.
– А, я же знала, что его там не будет.
– Откуда?
– Я разговаривала с тобой вчера вечером в десять, и ты была на работе.
– Ах вот как. И поэтому ты знала. Кэрол побледнела.
– Я бы ни за что не пришла, если бы думала, что он там! – Она, пораженная, взяла Джастин за запястье. – Ты должна это понять. Как неловко – и он…
– Дело. Не. В. Этом. Уходи. – Она вытолкнула мать из примерочной. Натягивая колготки, она видела сквозь щели в дверце кабинки черную норковую шубу, ожидающую ее снаружи. От этого ей стало жарко. Когда она вышла, мать просияла. Кэрол шла за ней следом, задевая шубой вешалки с бюстгальтерами.
– Дорогая, я думаю, тебе нужно отрастить волосы, – громогласно объявила она. Самые разные люди подняли глаза и оглянулись на них. – Мужчинам не нравятся короткие стрижки.
Джастин сбросила все, что несла, на прилавок.
– Каким мужчинам? – Если она серьезный человек, то что она тогда вообще здесь делает?
– Это правда – подумай только, как потрясающе будет выглядеть эта вещица, если у тебя будут длинные волосы, – сказала Кэрол, потрясая кофточкой. – Я же не говорю до пояса. Только досюда, – она дотронулась Джастин до ключицы. Джастин отпрянула и отвернулась. Глаза Кэрол вспыхнули.
– Что с тобой?
– Мама. Прекрати устраивать сцену.
– Я устраиваю сцену? Я?
– Ш-ш!
Подошла продавщица и открыла ключом кассовый аппарат.
– Это все?
– И фланелевую ночную рубашку.
Ее мать застонала, бросила кофточку на пол и метнулась в сторону. Джастин подняла невесомый шелк с пола, держа черную норку в поле зрения. Что бы она сделала, если бы мать возмущенно пошла прочь, – побежала бы за ней? К черту. Кэрол яростно рылась в лифчиках. Вешалки падали на пол. Женщины отходили от нее подальше. Она вернулась, щелкая языком и надув губы, как юная актриса.