Он улыбнулся ей.
– Ага, ладно. – Он встал. – Если там и притаились какие грызуны, то они слишком выдохлись, чтобы вас беспокоить.
– Пожалуйста, не могли бы вы хотя бы посмотреть.
Он снова присел и включил фонарик.
– Ни хрена себе!
– Что?
– Ничего. Совершенно ничего, только ваши пальто.
Пиппа позвонила от Барри в Вермонт за счет адресата. Грохот и визг гончарных колес, заглушавших голос матери, вызвал у нее легкий приступ тоски по дому.
– Ну, если ты считаешь, что поступила правильно, то это главное, – с сомнением в голосе сказала Серена.
– Она бы вернулась или ушла в другую квартиру. Это Нью-Йорк, они здесь уходят только чтобы вернуться с подкреплением. Двое приведут пятерых, как минимум.
– Ты стала очень жестокой, – заметила Серена. – У нас всегда были мыши.
– Ты понятия не имеешь, о чем я говорю, – взвизгнула Пиппа, сама удивившись тому, как громко у нее это вышло.
– Ну, дорогая, все-таки ты убила живое существо.
– Нет: истребитель убил больную крысу с зубами. Ты сидишь там и гордо осуждаешь – ты понятия не имеешь. Я не могу с тобой говорить.
В ярости Пиппа бросила трубку. Мать Дарьи не стала бы ее осуждать. В Нью-Йорке любой понял бы ее. Она включила радио. На каждой станции люди кричали друг на друга. Это было слишком. Она залезла в бывшую кровать Винса и вздремнула.
__________
Когда она проснулась, было четыре тридцать. Она побродила по комнатам, рассматривая синее небо, цистерны с водой, похожие на амбразуры окна под крышами жилых домов, белый пар, поднимающийся из странных, напоминающих щупальца, труб. Над головой проплыл дирижабль. Стояла весна. Жизнь была очаровательна. Она выпила жасминового чая и почитала про иранские глинобитные жилища.
Вошел Барри. Она в жизни никого не была так рада видеть.
Он крепко ее стиснул.
– В чем дело, Пипс? – и она подумала, как здорово было бы встречаться с ним, а не с Винсом.
– У нас крысы. – Она чувствовала, что вся дрожит.
– Ох! Слушай, если захочешь пожить здесь, пока там все разгребут, то всегда пожалуйста.
Она чуть не расплакалась.
– Барри, ты такой хороший!
Он рассмеялся громко и раскатисто. Иногда Пиппе определенно казалось, что она нравится ему больше, чем Джастин. От этого ей становилось очень хорошо на душе.
– Ты разберешься. Эй, взгляни-ка на мою клевую новую упаковку, – сказал он, бросая ей пачку орехов. – Оставайся, поужинаем. Можем сходить куда-нибудь. Джастин раньше десяти не придет.
Ей бы раньше и в голову не пришло, что однажды они оба пригласят ее на ужин. Кажется, в этом что-то есть.
– Я сегодня встречаюсь с Винсом.
– Встречаешься? – Он замер, начав было расстегивать манжеты.