С другой стороны, может ли союз с непредсказуемым, ненадежным человеком быть хуже, чем одиночество редкими свободными вечерами? Или с еще одной такой же подавленной одинокой женщиной в неуютных ночных заведениях, притворяясь, что это очень весело – под оглушительный грохот нелепой музыки смотреть, как зал наполняется малолетками из Нью-Джерси.
Почему он так долго ждал, прежде чем сказать ей об этом?
Каждый раз, как она позволяла себе расслабиться, Барри вытаскивал на свет какую-нибудь бомбу и швырял в нее, чтобы испортить ей настроение. На прошлой неделе, в годовщину авиакатастрофы, он повел ее кататься на коньках и рассказал, что точно знает: они были женаты в прошлой жизни.
– Я сразу понял это в Ла-Гардии по тому, как ты на меня посмотрела, – сказал он, и его лицо светилось любовью.
– Прекрати.
– Я совершенно серьезно, и ты знаешь, я не особенно увлекаюсь всякими духовными штучками. И Стелла мне кажется тоже в чем-то родной, – сказал он, дуя на свой горячий шоколад. – Я знаю, что мы с ней…
– Прекрати.
Он просто ненормальный. Джастин посмотрела на него пристально и попробовала представить себе, какие опасности он еще в себе таит.
И все-таки, когда он был усталый, когда болел, когда сидел и работал, уткнувшись в расстеленные на кофейном столике таблицы, он казался таким надежным, таким благопристойным; в такие минуты она думала, что поняла его полностью, и страх пропадал.
– Ну? – Барри улыбался во весь рот, крайне довольный собой. – Скажи что-нибудь.
Блинчики остывали. Джастин не хотелось думать о том, что может значить эта новая информация.
– Кто об этом знает? – спросила она.
– М-м, никто, – ответил он, превращаясь из пугающе нецивилизованного Барри в неловкого Барри-подростка.
– Давай оставим это между нами, – сказала она, пожимая его руку, чтобы закончить этот тревожный разговор.
Дома они сели на диван смотреть фильм-компромисс – «Из России с любовью». Он разминал ей ступни, она вязала.
– Эта самая пустая и сексистская чушь на свете, – сказала Джастин чуть позже, сначала-то она подумала, что фильм просто устарел. Она вышла на кухню.
– Слушай, – крикнул ей Барри, – в Чайнатауне сбили с ног и ограбили человека ста одиннадцати лет от роду. – Он читал «Пост». – Тот отказался от врачебной помощи и умер по возвращении домой.
– Ух ты, – удивилась она, открывая морозилку.
– Он был стариком уже пятьдесят лет.
– Даже больше, – сказала она, накладывая в миску мороженое. – Пятьдесят лет назад люди старились раньше.
– Стоит ли тебе это есть? – спросил он, когда она вошла в комнату.
Пусть и не смеет с ней этого начинать.