– Тебя, – сказал Митч, – передавая ей трубку.
– Элма говорит, ты выглядишь, как черт знает что, и этот человек звонит тебе, а ты ему не перезваниваешь.
– Хватит. – Джастин повесила трубку и, прихрамывая, добралась до кабинета Харриет. – Меняю Элму на Боба.
Харриет сложила ладони в безмолвной молитве.
– Точно? – Харриет терпеть не могла Боба, потому что, во-первых и в главных, он был скульптор, а за секретаря мог сойти только с большими оговорками.
– Абсолютно, – сказала Джастин. – Прямо сейчас, пожалуйста.
Они позвонили офис-менеджеру. Через десять минут Элма сложила свои вещи на красный пластиковый поднос из кафетерия и ушла, розовофиолетовый платок Кэрол развевался за ее спиной, как флаг. Боб, который в свои двадцать уже был местами седоват, явился с потрепанным номером «Войс» и грязными руками. Он объявил, что болен, и взял полдня отгула.
И потому Джастин сама взяла трубку, когда зазвонил телефон.
– Я слышала, Харриет беременна! – взволнованно сообщила мама.
– Что?
– Кто такой Барри?
– Не звони сюда больше, – сказала Джастин и повесила трубку.
Когда она складывала Бобу на стол свои табели, появился Фарло и отозвал ее в сторону.
– Я не сплетник, – тихо сказал он. – Но ты слышала, что миссис Лазарус ждет ребенка?
– Все уже знают? Она мне ничего не говорила. Он пожал плечами: это его не касается, женские штучки, офисные интриги.
– Я полагаю, она захочет проводить время с отпрыском, – с удовольствием констатировал он. Фарло считал Харриет балластом.
– Вы меня спрашиваете? Насколько я понимаю, она даже не сообщает мне последних известий о себе.
Быстро позвонив «Файнман Дингл О'Шонесси», чтобы обеспечить себе поддержку относительно условий расторжения, указанных в контракте Ноя Клермана, Джастин взяла банку «Таб» и отправилась навестить Харриет. Той не было в кабинете, она сидела в маленькой комнатке отдыха перед женским туалетом, где секретари и практиканты регулярно обедали и сплетничали.
– Ты на удивление спокойна для женщины, у которой кто-то есть внутри, – заметила Джастин.
Харриет улыбнулась, будто не произошло ничего необычного.
– Мы как раз обсуждали ретин-А. – Она сидела, положив ноги на диванчик, и ела салат с макаронами.
Элма сидела на другом диванчике.
– Ой, только не говори мне о ретине-А! – Она встрепенулась, как старая взъерошенная птица. – Я его десять лет использую.
– Элма, – Харриет была заинтригована, – тебе сколько лет?
– Сорок один.
– Сорок один! – воскликнула Харриет. Они с Джастин переглянулись. – Тебе и двадцати семи не дашь. – И это была правда.
– Спасибо. Но мне сорок один. – Ее это, кажется, почти расстроило.