— Молодец, — сказал Виктор, кладя руку ему на спину. Мальчишка вдруг сказал тихонько:
— Страшно мне… Ой как страшно… Прогонят их наши?
— Прогонят, — сказал я. — Обязательно прогонят.
Лёвка посмотрел на меня с надеждой, потом снова заговорил:
— Иной раз гляну — люди они, или звери?.. В школе у нас прямо в классах отхожие места устроили… Как с фронта части проходили в тыл — страх… В лесу-то и спокойней…
— Победят наши, — уверенно сказал лейтенант. — И вы отстроитесь. И будет, как раньше…
— Нет, — вздохнул мальчишка и сказал по-взрослому: — Как раньше — уже не будет…
Когда мы уже собирались идти дальше, я хотел отдать мальчишкам банку консервов. Просто отдать. Но Виктор отрезал:
— Нельзя. Нам нужнее.
Что тут сказать? Он был прав, хотя это была злая правота. Я убрал банку обратно в противогазную сумку, и мы зашагали к пока что неведомому нам месту днёвки.
На этот раз мы за… задневали, если так можно сказать, в старом блиндаже — это место знал Сашка. За кустами около него на поросшем травой холмике лежал плоский камень, на котором было нацарапано:
Трое бойцов Красной Армии
— Это я написал, — сказал Сашка, тронув камень носком сапога и снимая пилотку. — Я похоронил и я написал… В блиндаже пулемёт стоял, — он махнул рукой в сторону видной просеки, — а вон там фрицевская пехота шла… Ну они и дали… Потом у них патроны кончились, они фрицев ближе подпустили, вышли и гранатами… — он вздохнул. — Я ни как их зовут не знаю, ничего. Один молодой совсем, двое мужики лет по тридцать… вот и всё.
— Медальоны не забрал? — спросил Витька, тоже снимая фуражку29.
— Я не знал тогда про них, про медальоны…
— Ладно… — лейтенант кивнул. — Спите спокойно, товарищи. Мы за вас отомстим…
«Господи, — подумал я, — я знаю, Ты велел прощать, я верую в Тебя, я чту Твои заповеди… Прости меня, я повторю: мы отомстим за них, и за остальных — мы отомстим… Пусть на мне будет грех, но я не прощу всего, что видел тут, не брошу своих друзей, я буду мстить…»
Ребята ушли за кусты, а я перекрестился, глядя на могилу.
Под вечер пошёл дождь, протекли остатки крыши, и мне вообразилось, что я всё ещё в другой сожжённой деревне, и всё, связанное с отрядом, мне приснилось. Открыв глаза, я увидел Юльку и долго не мог сообразить, кто это. По обваленным ступенькам бежали ручейки, штанина у меня промокла. К дождю примешивались ещё какие-то звуки, я моргал, зевал, а потом почти вскочил:
— Немцы!.. — я осекся и начал всех трясти по очереди: — Немцы, вставайте же…
— Не ори, — прошептал Витёк, — я не сплю уже. Тихо. Они на вырубке… Можешь в амбразуру глянуть.