– Что?
– Это. – Положив ладонь на затылок Амелии, Кейси нежно привлек ее к себе и впился в ее губы горячим поцелуем.
Амелия инстинктивно приоткрыла губы, и огонь желания тут же охватил ее. Приподнявшись на цыпочки, она крепче прижалась к нему.
Кейси тоже вспыхнул от страсти: он не ожидал ни того, что реакция на поцелуй окажется столь бурной, ни того, что она ответит ему.
И вдруг Амелия вздрогнула, подумав о том, что наделала. Не желая, чтобы Кейси счел ее дурочкой, она внезапно прервала поцелуй и резко оттолкнула его.
– Ты считаешь это дружеским поцелуем на ночь? – Она, не понимала, почему ее голос вдруг стал таким хриплым.
Кейси лукаво улыбнулся.
– Сначала все так и было, детка. – Он осторожно провел пальцем по ее губам. – Пойду, пожалуй, пока дело не зашло слишком далеко.
Амелия стояла на пороге до тех пор, пока огни его машины не исчезли вдали.
– Боже мой, даже не верится, что я сделала это! – простонала она, войдя в дом. – Я же бросилась в его объятия!
«Мы только друзья, Амелия, – вспомнила она. – Кейси сказал, что мы будем всего лишь друзьями». Но, видимо, и в этом для нее таилась опасность.
– Я знаю, что тебе не хочется говорить об этом. – Дайана пожала плечами. – Впрочем, я так измоталась, выставляя свои картины на четырех выставках подряд, что мне уже все равно. – Она посмотрела на Амелию, спокойно сидевшую на диване, и вновь начала мерить шагами комнату. – Кстати, выставки прошли с огромным успехом, Амелия Рендалл. Я неплохо заработала. Теперь могу оплатить ремонт студии, и еще останутся деньги тебе на пластическую операцию.
– Дайана… – мрачно начала Амелия.
– Прекрати! – Дайана устало махнула рукой. – Не говори, что не возьмешь у меня денег. Ты же работаешь в больнице, и тебе известно, как далеко вперед шагнула медицина. Она творит чудеса! И твои дурацкие принципы…
– Я уже сто раз говорила это и тебе, и моим родителям. На свете есть только два человека, которые могут оплатить эту операцию, – я и тот, кто в этом виноват. И больше никто. Даже ты.
– Да знаю я, что ты упрямо стоишь на своем! Но даже тебе пора понять – особенно после десяти лет вынужденного затворничества, – как безумна мечта о том, что некто очухается и заплатит за операцию. Ты не устала прятаться? Не надоело тебе, что жизнь проходит мимо?
– Нет, она не проходит мимо! И тебя моя жизнь вообще не касается! – Голос Амелии дрожал от гнева. – И ни от кого я не прячусь! У меня есть работа.
– Ну да, работа есть. Ночами ты прячешься, ухаживая за детьми.
Несколько мгновений женщины молчали. За окном стрекотали цикады, жужжали мухи – словом, лето жило своей жизнью. А в маленьком коттедже разбушевались страсти, грозящие уничтожить укрытие, которое Амелия так долго и тщательно сооружала для себя.