За деревьями Центрального парка вставали очертания города. У меня перехватило дыхание, потому что это был Манхэттен… но в то же время и не Манхэттен. Он был полностью перестроен, передо мной высились дома из ослепительно белого мрамора; с обрамленными золотом окнами и разбитыми на крышах садами он стал больше и величественнее, чем раньше. Это было лучше, чем Нью-Йорк. Лучше, чем Олимп.
Я сразу же понял, что все это спроектировала Аннабет. Она была архитектором целого нового мира. Она воссоединила родителей. Спасла Луку. Сделала все то, что всегда хотела.
Я с трудом отогнал от себя это наваждение. Открыв глаза, я увидел сирен — жутких стервятников с человеческими лицами, поджидающих очередную жертву.
Я потянул Аннабет обратно в волны прибоя. Она пронзительно закричала, но я не мог разобрать, что именно. Потом ударила меня ногой в лицо, но я устоял.
Усилием воли я приказал течениям вынести нас из залива. Аннабет молотила меня руками и ногами, поэтому сосредоточиться было трудно. Она отбивалась с такой силой, что мы чуть не столкнулись с плавучей миной. Я не знал, что делать. Если она не перестанет драться, я уже никогда не вернусь живым на судно.
Мы скрылись под водой, и Аннабет прекратила сопротивляться. На лице ее появилось смущенное выражение. Затем, когда мы вынырнули, она снова принялась лупить меня.
Вода! Звук плохо проникает сквозь воду. Если бы мне удалось продержать Аннабет под водой достаточно долго, чары пения рассеялись бы. Конечно, Аннабет не сможет дышать, но сейчас это казалось не столь важным.
Я покрепче обхватил ее за талию и приказал волнам укрыть нас.
Мы стали погружаться — десять, двадцать футов. Я знал, что должен быть осторожнее, потому что могу вынести гораздо большее давление, чем она. Она задыхалась, не переставая размахивать руками, вокруг нас вспенивались пузырьки.
Пузырьки!
Меня охватило отчаяние. Надо было спасти Аннабет. Я представил себе все пузырьки в море, поднимающиеся кверху и сливающиеся в один. Я представил, как все вместе они устремляются ко мне.
Море повиновалось. На нас ринулся белый поток, все тело мое начало покалывать, а когда зрение прояснилось, мы с Аннабет оказались внутри огромного воздушного пузыря. В воде были только наши ноги.
Аннабет тяжело дышала и кашляла. Ее била крупная дрожь, но, когда она взглянула на меня, я понял, что волшебство рассеялось.
Она разрыдалась, это были ужасные, душераздирающие рыдания. Потом Аннабет положила голову мне на плечо, и мы замерли.
Рыбы собрались, чтобы посмотреть на нас, — стая барракуд, несколько любопытных марлиней.