— Просто скажи, что у меня деловая встреча! — Незнакомец закатил глаза. — Еще раз прошу прощения, Перси. Так ты говорил…
— А кто вы, собственно, такой?
— Неужели до сих пор не догадался? А с виду такой смышленый.
«Покажи ему! — взмолилась Марта. — Сколько месяцев я уже не принимала естественных размеров».
«Да не слушайте вы ее! — сказал Джордж. — Ей бы только себя показать!»
Темноволосый снова достал телефон.
«В натуральную величину, пожалуйста».
Телефон заблистал ослепительной голубизной. Он вытянулся, превратившись в трехфутовый деревянный посох с крылышками голубки наверху. Джордж и Марта, теперь по-настоящему большие зеленые змеи, сплелись посередине, обвивая его. Это был кадуцей — символ домика номер одиннадцать.
У меня перехватило дыхание. Я понял, кого напоминает мне этот незнакомец своими изменчивыми чертами, хитрым блеском в глазах…
— Вы отец Луки, — сказал я. — Гермес.
Бог поджал губы. Он воткнул кадуцей в песок, как ручку зонтика.
— «Отец Луки». Обычно я представляюсь людям не так. Бог воров, да. Бог посланцев и странников, если им нравится так думать о себе.
«Бог воровских проделок и краж», — вмешался Джордж.
«Не обращайте внимания на Джорджа. — Марта на мгновение высунула язычок. — Просто он обижается, что Гермес любит меня больше».
«А вот и нет!»
«А вот и да!»
— Да успокойтесь вы оба, — велел Гермес, — не то я снова превращу вас в сотовый телефон и заставлю вибрировать! Ты так и не ответил на мой вопрос, Перси. Намереваешься ли ты предпринять поиск?
— Мне… мне не дали на это разрешение.
— Да, я знаю. И это способно остановить тебя?
— Я действительно хочу отправиться в поиск. Я должен спасти Гроувера.
— Знал я когда-то одного мальчишку, — улыбнулся Гермес, — намного моложе тебя, кстати. Ребенок, можно сказать…
«Опять за старое, — проворчал Джордж. — Вот уж кто любит поговорить о себе…»
«Тихо! — прервала его Марта. — Снова захотелось виброзвонком на мобильник?»
Гермес не обратил внимания на их препирательства.
— Однажды ночью, когда мать этого мальчишки не уследила за ним, он тайком выбрался из их пещеры и украл часть стада, принадлежавшего Аполлону.
— И его разорвало на мелкие клочки? — спросил я.
— Хм… нет. На самом деле все отличным образом обошлось. Чтобы расплатиться за кражу, мальчишка подарил Аполлону инструмент собственного изобретения — лиру. Аполлона настолько очаровала эта музыка, что он совсем позабыл про свой гнев.
— И какова же мораль?
— Мораль? — переспросил Гермес. — Боже, да ты относишься к этому как к басне! Но это подлинная история. А разве в правде заключена какая-то мораль?