Представляю, каково было Антару сдирать со штыря руку! Точнее говоря, не представляю; мне кажется, я бы этого сделать не смогла, так и сидела бы пришпиленная. Он потерял много крови и испытывал сильную боль. Лицо побледнело, губы запеклись, все тело горело; чувствовалось, что у него начинается жар.
Вот когда я по-настоящему пожалела, что нам не в чем вскипятить воду. Но все равно, по дороге я нарвала листьев чевелицы; когда-то бабушка Нана рассказывала, что тряпочку, смоченную настоем из них, хорошо прикладывать к ране – вытягивает жар и успокаивают боль. В случае общего воспаления, вот как сейчас у Антара, этот настой нужно принимать и внутрь. Может, и сами листья помогут? Как только мы добрались до дома, я, чувствуя, как к горлу подкатывает дурнота, промыла рану – кровь, слава богу, больше уже не шла – обложила ее листьями чевелицы и снова завязала, но теперь уже куском своего многострадального платья.
Оторвав от него еще одну полосу, я соорудила повязку, которая поддерживала руку в подвешенном состоянии.
Аппетита у Антара не было, но я почти насильно заставила его поесть хоть немного. Не буду врать, сама я, как выяснилось, ужасно проголодалась. Трепанги уже остыли, но все равно были очень вкусные. А потом, не знаю уж, как мне это пришло в голову, я набрала воды в одну из чашек, которые нашла здесь, бросила туда несколько мелких листьев чевелицы и поставила ее на очаг. Ну, лопнет и лопнет, тупо подумала я, чувствуя, что не в состоянии переживать из-за того, что по сравнению со случившимся казалось сущей ерундой. Одной чашкой больше, одной меньше, какая разница? А вдруг?
И она устояла, и вода закипела, и я полила настоем повязку на руке Антара, и напоила его самого, и уложила спать. Чашка ничуть не пострадала. Да, наши предки умели делать отличные вещи. Жалко, настоя оказалось мало, но я тут же снова вскипятила воду теперь уже в обеих чашках, так что получилось совсем неплохо. Немного разведя настой холодной водой, я промыла свою распухшую ступню, царапины на руке и тоже легла спать. Антар как лег, так сразу же и уснул каменным сном. Тело его по-прежнему было горячее обычного, но, засыпая, я блаженно улыбалась. Главное, он здесь, со мной, и никто его не похищал, потому что на острове никого, кроме нас, нет. А это значит, что бояться нечего. Что же касается раны… Антар молодой, здоровый, и, надо думать, она быстро заживет. Я прижалась к нему и провалилась в крепкий сон без сновидений.