…Происходящее ничуть не напоминало сцену из авантюрного романа, где под покровом ночного мрака сходятся зловещие личности, живописно задрапированные до глаз в чёрные плащи. Во-первых, до темноты было ещё далеко. Во-вторых, чёрные плащи и широкополые шляпы давным-давно вышли из моды у тех, кто занимается чем-нибудь тайным. Всего-навсего на обочине широкой аллеи остановился фиакр, и из него вылез известный сибирский князь Иван Партский, элегантный, бодрый и донельзя светский. Фрака он, правда, надевать не стал, Илона его предупредила, что вечеринки у Руди отличаются крайней непринужденностью, но всё же на нём была безукоризненная серая визитка, на лацкане красовались фрачные награды, а на груди справа поблескивала затейливая, безвкусная и разлапистая многолучевая звезда — орден эмира Бухарского. Бестужев совершенно не разбирался в регалиях этой опереточной державы, а потому не помнил точно, что у него на груди — «Благородная Бухара» или «Корона», но это не имело значения.
Он закурил египетскую папиросу и неторопливо пошёл в обратном направлении, навстречу второму фиакру, из которого выбрался петербургский приват-доцент Людвиг Фридрихович Вернер, он же поручик Лемке из Санкт-Петербургской охраны, одетый сейчас самым обыденным образом, поскольку ему-то не предстояло идти в гости к барону, находившемуся в отдаленном родстве с Габсбургской фамилией. Какое-то время они прохаживались вдоль дороги и беседовали о сущих пустяках, совершенно не имевших отношения к делу. Поручик, как моментально отметил Бестужев, пребывал в состоянии легкого возбуждения — но не настолько неприемлемого, чтобы одёргивать его словесно.
«Должно быть, полагает, что полоса невезения кончится наконец, — подумал Бестужев. — Что ж, я бы ему этого желал от всей души…»
Дело в том, что поручик Лемке был невезуч. Нет, это не имело ничего общего с неудачливостью: сыщик из поручика отличный, прекрасно себя зарекомендовал, ничего из порученного никогда не проваливал, наоборот, выполнял не без блеска, и у начальства на хорошем счету, и среди сослуживцев любим… Вот только как-то так получалось, что и награды поручика обходили стороной, и с чинопроизводством обстояло не лучшим образом. Нет, никто из вышестоящих (а ведь иногда случается) не обносил его намеренно ни наградой, ни очередной звёздочкой, никаких умышленных интриг. Просто — так уж как-то получалось, что именно Лемке всегда оставался не отмечен и не повышен. «Колея у него такая, — как-то высказался хитроватый хохол ротмистр Терещенко. — Угодил, значит, в такую именно колею, а теперь что же? Як у нас говорят, пищи да бежи…»