Салах своей болтовней отвлекал путешественницу от тревожных мыслей.
— Зря евреи тут стали жить, — вздыхал он, отгоняя комаров. — Летом все от лихорадка помрут. Зачем им земля? Евреи — народ городской. Сидели бы в город. Совсем с ума сошли, это их Аллах наказал. Даже жалко.
Как выяснилось далее, жальчей всего евреев ему за то, что они могут жениться только на еврейках, а это самые несносные женщины на свете. Коварные, лживые, во всё суют свой горбатый нос.
— Спать с еврейка — как совать свой мужество в нора, где живет скорпион, — сказал Салах, заставив Пелагию поморщиться от столь сильной метафоры.
Темой коварства еврейских женщин возница увлекся надолго. Разумеется, помянул подлую Юдифь, убившую спящего Олоферна, но более всего возмущался Иаилью, осквернившей священный закон гостеприимства. Разбитый в бою полководец Сисара (которого Салах именовал «предком арабов») попросил в шатре Иаили убежища. И что же она, вероломная, сделала? Согласно Книге Судей, «сказала ему: зайди, господин мой, зайди ко мне, не бойся. Он зашел к ней в шатер, и она покрыла его ковром. Сисара сказал ей: дай мне немного воды напиться, я пить хочу. Она развязала мех с молоком, и напоила его и покрыла его. Сисара сказал ей: стань у дверей шатра, и если кто придет и спросит у тебя и скажет: „нет ли здесь кого?“, ты скажи: „нет“. Иаиль, жена Хеверова, взяла кол от шатра, и взяла молот в руку свою, и подошла кнему тихонько, и вонзила кол в висок его так, что приколола к земле; а он спал от усталости — и умер».
Слушая, как Салах пересказывает эту библейскую историю, украшая ее душераздирающими подробностями, Пелагия жалела бедняжку — не Сисару, который жил Бог знает когда и в конце концов получил по заслугам, а рассказчика. Не знает, простая душа, что за него уже всё решили: следующей его женой будет именно еврейка.
— Человек устал очень, совсем слабый был. Вот так лег — и сразу хр-р-р, — для наглядности захрапел Салах, положив щеку на сложенные ладони.
И вдруг дернулся, натянул поводья.
Из кустов на дорогу медленно выехали двое конных.
Увидев торчащие за их спинами ружья, Полина Андреевна вскрикнула:
— Это разбойники?
— Я не знаю, — ответил Салах и отпустил вожжи.
— Что же ты? Поворачивай назад!
— Нельзя. Увидят, что мы боимся, догонят. Надо ехать прямо и что-нибудь спросить. Это лучше всего.
— Что спросить?
— Дорога. Как ехать в Эль-Леджун. Скажу, ты едешь к главный полицейский начальник. Ты его теща.
— Почему теща? — удивилась и немножко обиделась Полина Андреевна.
— За теща нельзя выкуп брать.
— Потому что такой обычай, да?