Грейс раздраженно вздохнула:
– Магоцци, ты не хуже меня знаешь, что люди не всегда такие, какими кажутся. Вдобавок они не убивали невинных. Нацисты плохие люди.
Его несколько ошеломил ее тон – обыденный, деловой, предупреждающий и свидетельствующий о колоссальной разнице между ними, – и сердце у него защемило.
– Знаешь, что хуже всего в плохих людях, Грейс? То, на что они толкают хороших.
Чуть позже, когда они уходили, Грейс придержала Джино в дверях, схватив за руку, и тихо шепнула, глядя вслед направлявшемуся к машине Магоцци:
– Я стараюсь.
Джино не был стопроцентно уверен, что правильно понял, но, когда Грейс на него посмотрела, увидел то, что видел Магоцци, – прекрасную запуганную женщину, которая изо всех сил старается выплыть, и ему стало очень и очень грустно.
Как только они сели в машину, позвонил Лангер по сотовому:
– Мы кое-что обнаружили в доме Шулера.
Когда Магоцци и Джино вошли в свой отдел, у длинного переднего стола стояли шеф Малкерсон с Лангером и Маклареном. Джино с восторгом увидел на шефе темно-серый двубортный костюм с огненно-красным галстуком.
– Ох, – весело заметил он, – вы побывали дома и переоделись в костюм для убийств. Высокий класс.
Малкерсон посмотрел на него:
– Я не был дома и не переодевался в «костюм для убийств». На сизый кофе пролил.
Джино по-прежнему улыбался, потому что это, конечно, была чушь собачья. Шеф никогда ничего не проливал.
– Знаете, немногие надели бы такой галстук к такому костюму, побоявшись сходства с тамбурмажором, а вам очень идет.
– Большое спасибо. – Малкерсон отступил от стола, подпуская вновь прибывших детективов поближе. – Лангер с Маклареном доложили мне, что получается. Кажется, они нашли в доме Шулера искомое подтверждение.
Магоцци взглянул на шестьдесят идентичных семейных фотографий в рамках, разложенных на столе.
– Мы их уже видели и тогда еще удивились. Джимми Гримм высказал предположение, что это некий мемориал в честь родных, которые погибли в лагере, а Бен выжил.
Джино нахмурился:
– Не вижу, чем они подтверждают, что Бен Шулер и прочие убивали нацистов.
Лангер взял один снимок и стал вытаскивать из рамки.
– Я тоже признал отпечатки одной и той же фотографии несколько странными, поэтому вынул одну, зная, что люди что-нибудь часто прячут под рамками. Первой осмотрел вот эту. – Он вынул из картонного паспарту фотографию, перевернул, демонстрируя надпись на обороте, сделанную мелким размашистым почерком. – Фамилию не знаю, а место и дата мне точно знакомы.
Магоцци прочитал, прищурившись: «Милан, Италия, 17 июля 1992 года», – и быстро взглянул на Лангера.