– Что ты хочешь сказать?
– Хочу сказать, что ты себя караешь. До сих пор считаешь себя виновной в убийствах по обезьяньим сценариям.
Грейс поморщилась. Обезьянье название носила их фирма «Манкиренч софтвер»,[10] разрабатывающая программное обеспечение, по крайней мере до тех пор, пока средства массовой информации не связали с ней киллера и серию бессмысленных убийств, которые прошлой осенью почти парализовали Миннеаполис. С тех пор партнеры стараются придумать новое название.
– Конечно, мы себя обвиняем, – тихо подтвердила Грейс. – Как же не обвинять? Но что бы ни толкало нас в Аризону, дело хорошее, и ты это знаешь. – Она поднесла к его губам ягоду клубники и, словно загипнотизированная, смотрела, как он откусывает кусочек. Столь интимный и столь сексуальный момент возник между ними впервые, сразу развеяв отчаяние в прах. Господи боже, какой он слабак, смотреть противно.
Грейс снова почти улыбнулась:
– Так присмотришь за Джексоном?
«Еще одна клубничка, и я его усыновлю», – решил Магоцци, но все-таки сказал:
– Даже не верится, что ты готова бросить несчастного сироту.
– У него очень славная приемная мать. Заботливая, хоть и белая, по его выражению.
– Мальчишка боготворит тебя, Грейс. Каждый день забегает. Нельзя просто удрать от подобной привязанности… – Он умолк на полуслове, задумавшись, не этим ли отчасти объясняется переезд компании в другое место. Ничего нет страшнее привязанности, которая со временем порождает доверие, даже любовь, а в жестоком прошлом Грейс те, кому она верила, кого любила, почти всегда пытались ее убить.
– Не удеру еще несколько дней, – попробовала она улестить его без клубники. – Основная работа сегодня закончена, но Харлею с Родраннером придется еще с электроникой повозиться.
Магоцци осушил бокал и опять потянулся к бутылке.
– Всего несколько вшивых дней? Черт побери, начальство уведомляют об уходе гораздо раньше. Это слишком быстро. План соблазнения можно ускорить. Я до сих пор не видел твоих ног. У тебя есть ноги?
Он бросил взгляд на английские сапоги для верховой езды, которые Грейс ежедневно носит уже десять лет, потому что убийца из прошлого перерезал жертвам ахилловы сухожилия, чтобы не убежали.
– Я вернусь, Магоцци.
– Когда?
– Когда смогу снять сапоги.
Харлей Дэвидсон жил за полмили от Грейс в единственном районе Двойного города, который считал достойным мужчины с его деньгами и вкусами.
Нигде больше в Сент-Поле почтение к прошлому не проявляется в такой степени, как на престижной Саммит-авеню – широкой, густо заросшей деревьями улице, протянувшейся от крутого речного берега к окраине города.