– Господи, это ты, что ли, Шейла? Что с волосами сделала?
Женщина прищурилась, наклонилась к нему, прошипела:
– Шелудивый паскудник, – и умчалась прочь.
Джино вытаращил глаза, услышав, как она обозвала Джека, но полностью соглашаясь, что он того заслуживает.
– Слушайте, мистер Гилберт, не хотите ли чуточку отдохнуть? Присядьте на диван, выпейте чашечку кофе…
– Чертовски удачная мысль, детектив, только, знаете, я сейчас вылил в чашу для пунша свой лучший бурбон, а по еврейской традиции на похоронах надо полностью выпить спиртное, иначе оскорбишь покойного.
Джино минуту таращился на него. Чушь собачья, конечно, да в религиозных традициях не разберешься. То есть кто поверит, что католики пеплом рисуют кресты на лбах?[28]
– Он шутит, Джино, – подсказал Магоцци.
– Знаю. Пошли отсюда.
Они начали проталкиваться мимо Джека, но Марти схватил Джино за локоть по-прежнему сильной рукой, продолжая тихонько что-то бормотать в телефон. Потом оторвал трубку от уха и разъединился.
– По-моему, вам надо знать, – прошептал он чуть слышно, оглядываясь, убеждаясь, что никто из гостей не услышит. – Звонил Сол. Бен Шулер застрелен.
Лицо Магоцци окаменело.
– Мертв?
Пульман мрачно кивнул.
– Кто мертв? – слишком громко переспросил Джек, пошатнувшись.
– Тише, – оборвал его Марти. – Бен Шулер.
– Не шутишь? Бедный старый хрыч. Инфаркт?
Марти нерешительно поколебался, видимо еще помня инструкцию, которая запрещает копам делиться с гражданскими лицами информацией, но сказал:
– Нет. Выстрел в голову. Точно так же, как с Мори.
После этого сообщения Джек Гилберт с устрашающей быстротой протрезвел, со щек мигом схлынул пьяный багрянец.
– Самоубийство?
Марти покачал головой.
На лице Джека возникло необычное выражение, которое Магоцци видел лишь несколько раз в своей жизни – выражение неподдельного страха.
– Господи Иисусе, – прошептал он.
– Вы его знали? – поинтересовался Джино.
– Да, – кивнул Джек, повернулся и пошел прочь абсолютно уверенным и ровным шагом.
Через несколько секунд Марти увидел его у кухонного стола над утренней газетой с фотографией Розы Клебер. Джек трясся всем телом.