В дверях стоял работавший в питомнике парнишка, тараща глаза размерами с яйца в глазунье.
– Господи… Боже мой… Мистер Гилберт? Это я, Джефф Монтгомери? Не стреляйте, пожалуйста…
Джек сел, закрыл глаза, затрясся от прилива адреналина. Господи помилуй, чуть не пристрелил мальчишку.
– Ох, черт побери, – с трудом пробормотал он, когда адреналин испарился, а опьянение вернулось. – Я и не собирался в тебя стрелять. Тебя кто-нибудь предупреждал, что нельзя подкрадываться к вооруженным мужчинам?
– Я… не знал, что вы вооружены? Просто увидел свет, решил на всякий случай проверить?
Джек с трудом встал на ноги, превратившиеся в настоящий кисель, видя, что парень по-прежнему неподвижно торчит в дверях, стреляет глазами по сторонам, смахивая на готового удирать кролика, и только тут понял, какое впечатление производит.
– Слушай, малыш. Не думай ничего плохого. Ненавижу оружие, но, когда вокруг бегает какой-то сукин сын и расстреливает соседей, оно мне необходимо, ясно?
– Да, сэр… да, сэр… конечно. Э-э-э… Мне можно идти?
– Нет-нет, постой секундочку. – Он резко взмахнул рукой, и парнишка испуганно вжался в косяк. Джек увидел в руке пистолет. – Ох, прости. – Сунул его в карман, поднял руки. – Не бойся, мальчик… Тебя зовут Джефф?
Паренек осторожно кивнул.
– Хорошо, Джефф, послушай. Мне действительно очень жалко, что я тебя испугал. Просто чуточку выпил, сам боюсь до чертиков, пистолет забрал исключительно для самозащиты, понятно? Только, видишь ли, он не совсем законный. Если кто-то узнает – особенно Марти, – у меня будут крупные неприятности. Ради бога, не рассказывай Марти, ладно?
– Хорошо, мистер Гилберт, конечно.
– Прекрасно. Замечательно. – Джек хлопнул в ладоши, и парень вздрогнул. – Поможешь уложить обратно мешки?
– Обязательно, мистер Гилберт.
Джек очаровательно улыбнулся:
– Ты славный мальчик, Джефф.
Когда последний из присутствовавших на похоронах покинул дом, Марти нашел Джека, сгорбившегося за рулем своего «мерседеса», тупо глядевшего в темноту за ветровым стеклом. Из опустевшей серебряной фляжки на маслянистую кожаную обивку заднего сиденья выливались последние драгоценные капли бурбона. Он наклонился к открытому окну и едва не лишился сознания.
– Боже, чем это пахнет?
– Овечьим навозом. Сарай надо проветрить. Там жуткая вонь. – Джек, как ни странно, говорил гораздо трезвее, чем положено пьющему с утра человеку.
– Что ты делал в сарае?
– Можно сказать, посещал памятные места. В детстве папа меня туда постоянно таскал. Оставлял рядом топтаться, пока инструменты затачивал. Знаешь что? Думаю, для таких разговоров я многовато выпил, и мне действительно душ принять надо. Домой отвезешь?