Долгий сон (А-Викинг) - страница 3

…У тебя тоже хорошие руки. Сильные и жесткие. И гладить умеют. А теперь покажи мне, как они умеют наказывать!

М-м-м… М-м-м!!! Как плохо… что… ты! только! на! три дня-а-а!!!


2004 г.

Вторая гостевушка

Даре, милой подружке.

…Дара проснулась от сопения и щекотки. Осторожно приоткрыла ресницы и вздрогнула: прямо нос к носу торчала огромная кошачья морда с наглыми до невероятности глазищами и роскошными гусарскими усами.

— Кс-с… — осторожно прошептала в краешек одеяла, на что котяра фыркнул, презрительно ответил «Мяв-в-в!» и прошелся по одеялу, как по проспекту, не сгибая лап. Под одеялом была сама Дара, и тяжелая поступь кота заставила ее вздрогнуть, снова пробудив к жизни и памяти горячий рисунок на спине и бедрах…

Больше не шевелясь, проводила его глазами, вновь испытывая совершенно нереальное чувство, что это вовсе не кот. Так, КАК он смотрел на нее вчера, коты не смотрят! А вчера… О-о-о!

Осторо-о-ожная потягушка… Под толстым и, вроде, гладким одеялом, которое то ли лечит, то ли просто баюкает, из-под которого так не хочется вылезать — и так хочется вылезти поскорей, вон к тому старому, потускневшему зеркалу, и еще разок посмотреть, как оно там, сзади…

Быстрый взгляд в сторону легкой занавески на двери, такой же — в сторону кота, который рухнул на пол посреди комнаты и уходить явно не собирался.

— Ну и смотри! Пожиратель сметаны! Бе-бе-бе! — показала ему язык, выскользнула из теплой постели и повернулась спиной к зеркалу.

— Ну, и как?

Дара чуть не подпрыгнула: ей показалось, что это спросил котяра. Появившаяся в «занавесочной» двери Ташка тут же передразнила громадные блюдца перепуганных Даркиных глаз.

Облегченно вздохнув, Дара еще раз осмотрела себя и выдохнула:

— Сама не верю!

— Глазам не веришь, так потрогай! — Ташкин хихик сопроводился легким шлепком по тугой голой попе подружки, отчего Дара дернулась. Но не так, как вздрагивают девчонки от шлепка, а каким-то неуловимо красивым, удивительно мягким и вместе с тем сильным движением крепкого, золотистого от легкого загара тела. Так, как двигалась вчера, жарким распаренным телом под жарким распаренным прутом. Закинула руки за голову, изогнулась у туманного зеркала, качнув молодыми, но уже тяжелыми грудями:

— О-ой, Та-аш… Как оно бы-ыло!!!! Всю ночь спала и думала!

— Так спала или думала? — Ташка на этот раз очень осторожно, легким касанием провела ладошками по спине и бедрам Дары: чуть ниже лопаток начинался и на середине плотных ляжек заканчивался ровный, припухший, темновато-багровый частокол «линеек». Отметки моченого в кипятке прута почти не пересекались, шли ровненько, особенно плотно обняв полушария голого зада.