А Данка не спешила «на свое рабочее место», так и стоя в дверях с прижатыми к губам ладонями. Проходя мимо, В.Д. одним касанием состегнул с ее руки черный браслет. Так же молча передал Гене, а тот встретился глазами с Данкой. Распахнутыми, ждущими, уже тонущими в знакомой черноте глазами.
— Я верну его вам, барышня.
Она кивнула, не отводя глаз. Вернет. Сегодня…
Ноябрь 2006 г.
В соавторстве с Serge de K
Этот рассказ сделан на документальной основе рассказа, написанного нашим общим другом, которого вы знаете под ником Serge de K. Каждый сделал свой кусочек работы, о которой, как всегда, судить читателям.
Заранее приношу извинения моему соавтору, что не везде удалось выдержать его изначальный стиль.
Данка удобно устроилась в широком кресле, обхватив руками коленки и тихо сопела в широкий фужер, на донышке которого лениво пузырились остатки шампанского. Плеснув себе и Сереге коньяк, Владимир Дмитриевич покосился на Данку и вскользь заметил:
— Шампанское не греют в ладонях, пьют ледяным… Это коньяк греют, учил ведь!
Данка надулась, быстро показала язык (про себя, ну почти-почти что незаметно!), но на помощь тут же пришел Серега:
— Ну, мы не пижоны, мы и негретый коньячок можем!
— Можем! — охотно кивнул Самый Любимый В Мире Шеф.
Тихо прозвенели над столиком бокалы, сыграв искрами очередное «за встречу». Данка не допила до конца, растягивая вкуснявые пузырьки, а Серега тут же пошутил:
— Во как тихонечко пьет! Сразу заметно воспитание!
— Это не мое, — усмехнулся Дмитриевич, а Данка на этот раз весело и охотно показала язык (Бе-бе-бе! Три раза!), причем обоим. Нашлись тут, воспитатели тематические…
А насчет выпить, не говоря уж «лишнего», тут точно, еще до Дмитрича воспитали. Эк дедуля тогда на зад выплеснул остатки брусничника! Аж зашипело, наверное — по горящим розговым рубцам настоечкой градусиков за полста! Даже сейчас передернулась, а тогда дуркой взвыла, засучила ногами на широком полотне лавки, а дед еще и растер пригоршней, чтоб получше проняло:
— Ума нет, через зад загоним! Да еще и протрем пару разочков, чтобы дым пошел!
Отвизжалась от растертой настоечки, торопливо замямлила что-то типа «не буду-не буду-не надо», взахлеб сквозь распухшие губы, да не успела убедить-доказать-упросить деда: снова коротко вжикнул тугой краснотал на тугом и голом. Снова короткий взвизг и нос, трущийся о заплаканную лавку: третья дюжина хороших розог это тебе не третий глоточек брусничника, втихаря за занавеской!
— Да ладно тебе краснеть! — подмигнул Серега, словно прочитав на Данкиной мордашке эти воспоминания. — Я сам знаю, как по церковной науке девчонок учат! Безо всякой такой темы — голосят, аж повыше колокола песни поют!