— О, правда? — Мисс Барнет широко раскрыла глаза и изобразила на лице необычайную заинтересованность. — Вы продаете картины и антиквариат?..
— Пожалуй, что так…
Джейн придвинула к дивану маленький столик и поставила стакан.
— Роберт очень влиятельный человек, Дина, — сказала она. — И все время в разъездах — то он в Париже, то в Риме, и дела у него идут очень успешно, не правда ли, Роберт? — Джейн вернулась к подносу с напитками. — Дина, вы должны попросить его помочь вам приобрести картину для новой квартиры. Хорошо бы повесить над камином что-нибудь из современной живописи; к тому же, как знать, может быть, это окажется и неплохим вложением капитала. Будет что продать, когда для вас не найдется хорошей роли.
— Ах, что вы такое говорите! Я ведь еще только в самом начале карьеры! К тому же, картины — это ведь очень дорого?
— Но не так дорого, как американская ванная.
Дина обворожительно улыбнулась.
— Но мне всегда казалось, что ванная комната — это очень важно.
Джейн налила еще два стакана пива, протянула один Роберту, затем села в кресло напротив дивана.
— Что ж, ваша квартира, милочка, вам и решать.
В голосе у нее появился легкий холодок. Роберт поспешно заговорил:
— Вы так и не рассказали мне, о чем эта новая пьеса… «Стеклянная дверь». Когда состоится премьера?
— В среду. На этой неделе. В театре на Риджент-стрит.
— Джейн, мы обязательно должны успеть купить билеты.
— Да, конечно, — сказала Джейн.
— Как подумаю о премьере, мне становится плохо, — сказала Дина. — Понимаете, это мой первый выход на большую сцену, и не будь Мейо гениальным режиссером, меня бы выставили вон в первую же неделю.
— Но вы так и не рассказали, о чем же пьеса?
— О, это… ну, право, не знаю… Это о молодом человеке из простой рабочей семьи. Он пишет книгу, и книга становится бестселлером, а он становится вроде бы знаменитостью — он уже и на телевидении и все такое прочее. А затем он связывается с киношниками и все богатеет и богатеет и становится все отвратительнее и отвратительнее, пьет, меняет одну за другой любовниц — в общем, живет в полное удовольствие. А в конце, конечно, все это рушится, как карточный домик, и кончает он там, где начинал — в материнском доме, на кухне, сидя перед своей старой машинкой с чистым листом бумаги. Я понимаю, может быть, довольно избитый сюжет, но жизненный и трогательный, и язык очень современный.
— Вам кажется, она пойдет?
— Просто не представляю, что она может провалиться. Но, конечно, у меня к ней особое отношение.
— А кого играете вы?
— А-а, я всего лишь одна из многочисленных девиц. Правда, отличаюсь от них, потому что беременна.