— Да, конечно.
— Тогда… До свидания, мистер Литтон.
Бен поднялся из-за стола.
— Я намереваюсь взять Эмму сегодня с собой в Лондон. Вы не возражаете?
— Не возражаю, — сказал Томми. — Последние две недели она работала как рабыня. Отдых пойдет ей на пользу.
Эмма сказала:
— Не понимаю, почему ты спрашиваешь у Томми, еще не спросив у меня?
— У тебя я не спрашиваю, — сказал Бен. — Тебе я сообщаю.
Томми засмеялся.
— Значит, вы едете на премьеру, — сказал он.
Бен не понял.
— Премьеру?
Эмма сухо объяснила ему:
— Томми имеет в виду премьеру Кристофера. В среду.
— Так скоро? Но к среде я уже, вероятно, буду в Порткеррисе. Посмотрим…
— Мне кажется, стоит пойти, — сказал Томми. Они пожали друг другу руки. — Приятно было познакомиться с вами. Ну, а с тобой, Эмма, надеюсь, мы будем встречаться.
— Может, сходим на следующей неделе на «Стеклянную дверь», если она удержится в репертуаре…
— Удержится, — сказал Томми. — Уж коль наш Кристо сумел блеснуть даже в «Маргаритках», «Стеклянная дверь» будет идти так же долго, как шла «Мышеловка» Агаты Кристи. Так не забудьте закрыть дверь.
Томми ушел. Эмма вздохнула.
— Надо и нам идти. Сторож заболеет, если не будет уверен, что все заперто, как полагается. И твой таксист потеряет всякую надежду на то, что увидит тебя.
Но Бен снова уселся в кресло Томми.
— Еще минутку, — сказал он, выбивая свежую сигарету из пачки. — Я хотел спросить тебя о Роберте Морроу.
Он произнес это совершенно спокойным, ровным голосом, как будто они просто продолжали начатый разговор. Эмма насторожилась, но только как можно непринужденнее спросила:
— Что именно?
— Этот молодой человек… всегда меня чем-то привлекал.
— Ты имеешь в виду форму его головы или что-то еще? — все тем же непринужденным тоном продолжала она.
Бен проигнорировал ее тон.
— Как-то я спросил тебя, нравится ли он тебе, и ты сказала «Пожалуй, да. Но я его почти не знаю».
— Ну и что?
— Теперь ты узнала его лучше?
— Да, пожалуй, что так.
— Когда он приезжал в Брукфорд в тот раз, он не просто приехал посмотреть спектакль — он хотел повидать тебя?
— Он искал меня. Это не одно и то же.
— Но он беспокоился, он хотел тебя найти. Почему?
— Видимо, подпал под влияние любезнейшего Бернстайна — заразился его чувством ответственности.
— Перестань увиливать от ответа.
— Что ты хочешь, чтобы я сказала?
— Хочу, чтобы ты сказала правду. И чтобы ты была честна перед самой собой.
— Почему ты думаешь, что я нечестна?
— Потому что свет ушел из твоих глаз. Потому что, когда я оставил тебя в Порткеррисе, ты была цветущей и загорелой, как цыганка. По тому, как ты сидишь, как говоришь, как выглядишь. — Он прикурил сигарету и тщательно загасил спичку в пепельнице. — Может быть, ты забыла — я наблюдаю за людьми, анализирую их характер, рисую их. Тебя еще не было на свете, а я уже этим занимался много лет. Ты мне сказала, что у тебя все хорошо, но это не так. И это не Кристофер заставляет тебя страдать.