Россия - преступный мир (Викторов, Костоев) - страница 24

Я спрашиваю: «Что вы еще использовали, кроме молотка и ножей?» «Больше ничего». — «А во двор кто-нибудь из вас выходил? Во время или после убийства?» — «А-а, вы имеете в виду проволоку? Это я затянул, когда требовал, чтоб сказали, где деньги. Но убивать я не хотел…»

Вот и этот факт стал на место.

На следующий день я в деталях допросил Кокаева по его заявлению. Все в цвет. И моментально двухсоттомное дело улеглось в логическое русло.

Еще одна интересная деталь. Через три года после убийства во время обыска у соседа Калаговых в сарае был обнаружен нож, который, по категорическому утверждению экспертизы, участвовал в деле. Сосед его присутствие у себя объяснял тем, что нашел его, заржавленный, в огороде и за ненадобностью бросил в сарай. Однако же, когда после экспертизы ему предъявили обвинение в убийстве и запахло 102-й статьей, он дал показания, что нож этот передают ему знакомый ингуш. Но я полагал, что давал он эти показания не сам, а под нажимом все тех же горе-следователей, которые в свое время взяли на шантаже Цицхиеву, и та плела им все, что от нее требовали.

Продолжая дело, я узнал, к своему огорчению, что Тибилошвили два-три года назад погиб в автокатастрофе где-то в горах. Значит, оставался один Кокаев. Следовало продолжать его допросы — для предъявления ему обвинения в убийстве — и срочно вылетать в Осетию для допроса теперь уже бывшей жены Кокаева. Та уже забыла своего «мужа», вышла замуж. Кокаев написал ей записку, где были такие слова: «Судьба мною так распорядилась, что пришлось мне за все отвечать. Расскажи все как было. За себя не беспокойся».

Мне же он рассказал, что накануне его и Тибилошвили приезда к дяде Заира по его поручению ходила в часовую мастерскую на Китайской площади и продала там часы за 25 рублей. На эти деньги купили водки и выпили, после чего поехали в Чермен.

Я пригласил Заиру, и она стала повторять все то, что было записано в протоколах 1981 года. Я говорю: «А помните тот день, когда вы продали часы Кокаева на Китайской площади? А потом Кокаев с Тибилошвили собрались в Чермен? А когда вернулись, считали деньги?» Она тихо сползла со стула и потеряла сознание.

Вот так все и стало на свои места. Она показала, где жгли одежду, мастерскую, куда продала часы, и так далее. Кольцо замкнулось.

Но теперь я решил взяться за милицию. Приступить к следственно-оперативным мероприятиям по раскручиванию всего того ужаса, который творился пять лет назад над невиновными людьми. Но… Следователь, хотя и являлся моим подчиненным, повел себя странно. Вместо закрепления полученных показаний Кокаева назначил ему психологическую экспертизу на предмет: способен ли тот вообще давать правдивые показания. Я начинаю ругаться с начальством. Требовать немедленно организовать расследование фактов нарушения законности и ответственности тех, кто пять лет мучил людей. Одна из обвиняемых, Украинская, умерла в заключении, другой ослеп, третий стал калекой… А мне говорят: «Исса Магометович, вы блестяще раскрыли это дело. В Ростове у вас другое, не менее важное. Не лучше ли вам отойти от этого? Огромная вам благодарность, а надзор мы поручим… другому работнику». Тому самому, который активно участвовал в задержании и арестах невиновных…