Или вот сказал он, что сапоги убитой выбросил на свалке, засунув в пустой автомобильный баллон. Всей группой работали в этой грязи и вони, однако обнаружили и сапоги.
Была и такая история. Сторож водозаборной станции на Днепре рано утром увидел, что на большом валуне, поднявшемся из воды, лежит узел с вещами. Это была женская куртка, в которой находились женская одежда и белье. Сторож позвонил в милицию, куда как раз обратился некто П., жена которого ушла с работы, но домой не пришла.
П. опознал и белье и куртку, а в милиции ему сказали, что жена его скорее всего утонула. Но если женщина утонула, то кто же связал в узел и положил на валун ее одежду?
Через несколько дней труп пропавшей женщины был найден совсем в другом конце города.
А Стороженко утверждал, что бросил узел в Днепр с моста.
Я настаивал: не перепутал ли он это место, не запамятовал ли? Нет, тот стоял на своем.
Это серьезное противоречие должно было быть устранено: тот факт, что обвиняемый привел на место преступления, сам по себе неопровержимым доказательством быть не может, у работников следствия столько возможностей подсказать ему и место преступления, и обстоятельства, что никакие понятые, пусть и самые внимательные, не помогут.
Показания Стороженко необходимо было проверить, не исключалась возможность, что он не убивал и, значит, по Смоленску и его окрестностям бродит еще один убийца. И тогда я придумал такой эксперимент.
Мы подобрали похожие вещи — куртку и белье, связали в узел и бросили в Днепр с того моста, на который указал Стороженко.
Узел поплыл вниз по течению, рядом в лодке наблюдали за ним двое следователей. По берегу шли понятые. Так мы продвигались весь день. К вечеру на правом берегу показалась водозаборная станция, а рядом тот самый валун. Узел плыл мимо.
Но затем вдруг стал вертеться и неожиданно повернул точно к тому самому валуну, где и остановился. В это время падал уровень воды и образовывалось никому не известное течение, которое, как мы видим, подтвердило правдивость показаний Стороженко.
Но вот встала проблема опознания вещей, находившихся на жертвах в момент нападения на них. А вещей много, ведь по существующему процессуальному закону каждую вещь нужно предъявить в числе других, похожих на нее. Если, к примеру, кофта красная, предъяви ее с двумя другими — лиловой, скажем, и розовой. Дело в принципе бесперспективное, если учесть, что в момент нападения преступник меньше всего думал о цвете кофточки.
И вот тут мне пришла в голову, прямо скажу, очень занятная идея. Когда мы ее осуществили, она оказалась настолько удачной, что, как говорится, с тех пор «вошла в анналы». А суть ее в следующем.