Кажется, в первый раз за все время разговора он вспомнил о Шестипалом.
– Ну что ж, – сказала Одноглазка, – тогда я хочу пожелать тебе успеха на твоем пути, каким бы он ни был. Прощай.
Одноглазка кивнула Шестипалому и исчезла в темноте так же мгновенно, как раньше появилась.
Остаток пути Затворник и Шестипалый прошли молча. Добравшись до ящиков, они пересекли несколько гор стружки и наконец достигли цели. Это была слабо озаренная светом из-под ворот Цеха номер один ямка в стружках, в которой лежала куча мягких и длинных тряпок. Рядом, у стены, возвышалась огромная ребристая конструкция, про которую Затворник сказал, что когда-то она излучала так много тепла, что к ней трудно было даже приблизиться. Затворник был в заметно плохом настроении. Он копошился в тряпках, устраиваясь на ночь, и Шестипалый решил не приставать к нему с разговорами, тем более что сам хотел спать. Кое-как завернувшись в тряпки, он забылся.
Разбудило его далекое скрежетание, стук стали по дереву и крики, полные такой невыразимой безнадежности, что он сразу кинулся к Затворнику.
– Что это?
– Твой мир проходит через решительный этап, – ответил Затворник.
– ???
– Смерть пришла, – просто сказал Затворник, отвернулся, натянул на себя тряпку и уснул.
Проснувшись, Затворник поглядел на трясущегося в углу заплаканного Шестипалого, хмыкнул и стал рыться в тряпках. Скоро он достал оттуда штук десять одинаковых железных предметов, похожих на обрезки толстой шестигранной трубы.
– Гляди, – сказал он Шестипалому.
– Что это? – спросил тот.
– Боги называют их гайками.
Шестипалый собирался было спросить что-то еще, но вдруг махнул рукой и опять заревел.
– Да что с тобой? – спросил Затворник.
– Все умерли, – бормотал Шестипалый, – все-все…
– Ну и что, – сказал Затворник. – Ты тоже умрешь. И уж уверяю тебя, что ты и они будете мертвыми одинаково долго.
– Все равно жалко.
– Кого именно? Старушку-мать, что ли?
– Помнишь, как нас сбрасывали со стены? – спросил Шестипалый. – Всем было велено зажмуриться. А я помахал им рукой, и тогда кто-то помахал мне в ответ. И вот когда я думаю, что он тоже умер… И что вместе с ним умерло то, что заставляло его так поступить…
– Да, – сказал Затворник, – это действительно очень печально.
И наступила тишина, нарушаемая только механическими звуками из-за зеленых ворот, за которые уплыла родина Шестипалого.
– Слушай, – спросил, наплакавшись, Шестипалый, – а что бывает после смерти?
– Трудно сказать, – ответил Затворник. – У меня было множество видений на этот счет, но я не знаю, насколько на них можно полагаться.