Насчет независимости — не обольщаться! Кто ею может похвастаться? Только Рокутян — это он вел несуществующий трамвай в куросавовском фильме «Под стук трамвайных колес». (Я видел его некоторое время назад — потрясающий фильм!) Помню, как Рокутян — этот японский головастик, маленький Будда — присаживается на колени, морщит лоб, когда проверяет ось колеса, муфту. Как что-то подкручивает плоскогубцами. Поднимается по ступенькам в призрачный вагон, занимает место у руля. Вставляет табличку со своим именем в держатель, но ни таблички, ни держателя на самом деле нет. Берется за ручку тормоза, проверяя, все ли в порядке, потом дает указание самому себе«Поехали!» Медленно трогается с места, набирает скорость и голосом подражает стуку трамвайных колес: «До-дес-ка-дан!..» Этот широколобый Рокутян независим, сомнений нет. Ему не нужно ни бензина, ни светофоров... ни званий. До-дес-кадан, до-дес-кадан!..
Я в Институте переливания крови. Наверное, залег надолго. В последнее время испытывал слабость, шатало и хотелось спать. Бабуся говорила в детстве: «Шатай-Болтай, недалеко Валдай».
Нет, тут не Валдай. Из окна моего изолятора вид — унылей не придумаешь: облезлая стена и ржавые трубы. За этой стеной — Суворовский. Ведет прямо к Смольному.
Моя палата — № 12. Напротив — шестая, общая.
Посадили завтракать с тремя женщинами. Как они говорят, «будем столоваться вместе». Они ходят со своими кружками и своим чесноком. Я говорю им: «Здрасьте. Я из двенадцатой». Они: «Очень приятно. А мы из пятой». Пытаюсь шутить: «Хорошо, что не из шестой». Они юмор не поняли, отвечают настороженно: «Вы что, хотите в шестую перелечь? Так там тоже женщины...»
После обеда зашел главврач, оттянул мои веки, ужаснулся и спросил: «Сколько?» Я ответил: «Сорок девять. И лет, и гемоглобина». — «Будем повышать. Придется полежать месяц, а то и полтора». Меня это не обрадовало: Новый год, значит, здесь.
Завтра начнутся анализы: кровь из вены, остаточный азот. Будут готовить к переливанию.
Зачем-то взял с собой «Карамазовых». Стал задумываться, чем болеют герои Ф.М. Смердяков — эпилепсией, впрочем, как и сам автор. У Лизы Хохлаковой — паралич, порожденный истерией. Впечатлительная девочка, по ночам видит чертиков.
А я сегодня видел некоего Маликова. Завтра в меня вгонят его кровь.
Вогнали кровь двух женщин.
Итак, во мне уже Маликов, Ядранская и Каталашвили. Полная дружба народов!
Приятно, что медсестра Алиса, увидев меня утром, тут же констатировала: «Да вы молодцом, Олег Иванович! Как порозовели!»