Сюзанна, взволнованная, изумленная, встала и медленно пошла в комнаты. Журналиста уже не было.
Он вернулся домой очень спокойный и обратился к Мадлене, которая в это время писала письма:
— Ты пойдешь в пятницу обедать к Вальтерам? Я пойду.
— Нет, — неуверенно ответила она. — Мне что-то нездоровится. Я лучше посижу дома.
— Как хочешь. Никто тебя не неволит, — сказал он, взял шляпу и сейчас же ушел.
Он давно уже ходил за ней по пятам, следил, подсматривал, знал каждый ее шаг. Наконец долгожданный час настал. Он сразу смекнул, что означает это: «Я лучше посижу дома».
В течение следующих дней он был с ней предупредителен. Сверх обыкновения он даже казался веселым.
— Узнаю прежнего милого Жоржа, — говорила Мадлена.
В пятницу он рано начал одеваться: до обеда у патрона ему, по его словам, надо было еще кое-куда поспеть.
Около шести он поцеловал жену и, выйдя из дому, отправился на площадь Нотр-Дам-де-Лорет и нанял карету.
— Вы остановитесь на улице Фонтен, против дома номер семнадцать, и будете стоять там, пока я не прикажу ехать дальше, — сказал он кучеру. — А затем отвезете меня на улицу Лафайета, в ресторан «Фазан».
Лошадь затрусила ленивой рысцой, и Дю Руа опустил шторы. Остановившись против своего подъезда, он уже не спускал с него глаз. Через десять минут из дому вышла Мадлена и направилась к внешним бульварам. Как только она отошла подальше, он просунул голову в дверцу и крикнул:
— Поезжайте!
Некоторое время спустя фиакр подвез его к ресторану «Фазан» — средней руки ресторану, пользовавшемуся известностью в этом квартале. Жорж вошел в общий зал и заказал обед. Ел он не спеша и все поглядывал на часы. Наконец, выпив кофе и две рюмки коньяку, со смаком выкурив хорошую сигару, он ровно в половине восьмого вышел из ресторана, нанял экипаж, проезжавший мимо, и велел ехать на улицу Ларошфуко.
Не сказав ни слова швейцару, Дю Руа поднялся на четвертый этаж того дома, против которого он приказал кучеру остановиться, и, когда горничная отворила дверь, спросил:
— Дома господин Гибер де Лорм?
— Да, сударь.
Его привели в гостиную; там ему пришлось немного подождать. Затем к нему вышел высокий, бравый, увешанный орденами рано поседевший мужчина.
Дю Руа поклонился.
— Как я и предполагал, господин полицейский комиссар, — сказал он, — моя жена обедает сейчас со своим любовником на улице Мартир в нанятых ими меблированных комнатах.
Блюститель порядка наклонил голову.
— Я к вашим услугам.
— Мы должны все успеть до девяти, не так ли? — продолжал Жорж. — Ведь после девяти вы уже не имеете права входить в частную квартиру, чтобы установить факт прелюбодеяния?