Тони и Жан-Клод прибыли к девяти. Гостей приветливо встретил у входа сам владелец.
– Мсье Паран! Как приятно вновь видеть вас в нашем ресторане!
– Спасибо, Андре. Познакомьтесь с мисс Тони Прескотт. Тони, это мсье Андре Николя.
– – Очень рад, мисс Прескотт. Ваш столик готов.
– Здесь превосходно кормят, – шепнул Жан-Клод, усаживая Тони. – Пожалуй, начнем с шампанского.
Они заказали телячье филе с грибами, жареного ската, салат и бутылку “вальполичеллы”. Тони снова и снова любовалась рассыпавшим зеленые огни изумрудом.
– Просто глаз не отведешь, – твердила она. Жан-Клод перегнулся через столик.
– А ты еще прекраснее, – шепнул он. – Не могу передать, как я рад нашей встрече.
– И я, – обронила Тони. В наступившее молчание ворвались звуки музыки.
– Хочешь потанцевать? – оживился Жан-Клод.
– Ужасно хочу.
Танцы были настоящей страстью Тони, и стоило ей оказаться в кругу танцующих, как она забывала обо всем на свете.
И снова превращалась в маленькую девочку, радостно скачущую рядом с отцом.
– До чего же неуклюж этот ребенок, – обычно не упускала заметить мать. “Неуклюж. Странно, кроме нее никто этого не замечал”.
Жан– Клод прижал Тони к себе.
– Ты настоящая балерина!
– Спасибо.
"Ну, что ты теперь скажешь, мама?! Все переменилось, и я хочу одного: чтобы это продолжалось вечно”.
На обратном пути Жан-Клод нерешительно спросил:
– Дорогая, может, зайдешь ко мне на чашечку кофе? Или я слишком рано заговорил об этом? Тони чуть поколебалась:
– Пожалуй, не сегодня, Жан-Клод.
– В таком случае завтра? Тони благодарно сжала его руку:
– Завтра.
***
В три часа ночи полицейский Рене Пикар, объезжая на патрульной машине квартал Монкалм, заметил распахнутую настежь входную дверь кирпичного двухэтажного особнячка на Гранд-Алле. Рене остановил автомобиль у обочины, подошел поближе и окликнул:
– Добрый вечер! Есть кто дома? Не получив ответа, он ступил в прихожую и направился к большой гостиной.
– Полиция! Кто тут?
Тишина. Какая-то неестественная тишина. Почуяв неладное, Пикар расстегнул кобуру и принялся методично обходить комнату за комнатой. Нигде никого. Только это давящее на нервы молчание. Наконец Пикар вернулся в переднюю. Изящно изогнутая лестница вела на второй этаж. Полицейский стал подниматься по ступенькам. На этот раз он держал револьвер наготове. Вскоре Пикар очутился в длинном коридоре со множеством дверей. Все захлопнуты, кроме одной. Пикар подошел, заглянул в спальню и побелел как полотно.
– Mon Dieu! «Бог мой! (фр.).» – охнул он, сгибаясь в приступе рвоты.
***
Несмотря на раннее утро, в здании полицейского управления на бульваре Стори собрались хмурые, невыспавшиеся люди. Было всего пять часов, многих подняли с кровати и, не дав опомниться, привезли в мрачный, серый с желтым особняк.