Дождь и не думал стихать, так что канавы по обе стороны дороги превратились в мутные потоки. Фары пробивали лишь несколько футов сплошной пелены.
Женщина появилась перед машиной внезапно, но Джерико проявил отменную реакцию. Вывернул руль налево, чуть притормозил левой ногой и надавил правой на педаль газа. "Мерседес" заскользил юзом, его крыло разминулось с женщиной не более чем на фут, а передние колеса оказались в придорожной канаве. Ремень безопасности уберег Джерико от удара грудью об руль. Уголком глаза он заметил, что женщина упала лицом вниз на черный, блестящий от воды асфальт. Он знал, что не сшиб ее, но, возможно, она испугалась визга тормозов, отпрянула в сторону и, потеряв равновесие, упала.
Джерико посидел, приходя в себя, чувствуя, как на теле выступает пот. А затем дал волю словам. При необходимости ругался он, как бывалый матрос.
Отведя душу, он поднял воротник пиджака и отстегнул ремень безопасности. Открыл ящичек на приборном щитке, достал фонарь. И вылез в дождь, кляня всех и вся. Луч фонаря осветил женщину, лежащую на разделительной полосе. Джерико подошел, присел рядом с ней.
- С вами все в порядке?
Женщина не шевельнулась, ничем не показала, что слышит его. Ее фланелевый костюм и маленькая шляпка промокли насквозь. Джерико направил фонарь ей в лицо. Веки оставались закрытыми. Он толкнул ее. Никакой реакции. Конечно, Джерико не мог оставить ее на дороге. Поднял, как пушинку, и понес к "мерседесу". Открыл переднюю дверцу, осторожно усадил ее и тут же захлопнул дверцу. Женщина привалилась к дверце, голова упала на грудь.
Джерико обошел автомобиль, сел за руль. Пиджак пропитался водой. Волосы слиплись, на бороде блестели капельки воды. Он вытащил из кармана носовой платок, вытер лицо и руки. Женщина так и сидела, привалившись к двери. Он наклонился к ней, протянул руку, чтобы нажать стопорную кнопку. Его окатило волной перегара. Он коснулся руки женщины. Холодная как лед.
- Она была пьяна, - говорил мне потом Джерико. - Нализалась до чертиков. У меня даже возникло желание открыть дверцу и вывалить ее в кювет.
К пьяницам отношение у Джерико однозначное. Сам он не трезвенник. И не против шумной пирушки. Но терпеть не может тех, кто пьет ради того, чтобы пить. Он презирает мужчин, которые норовят усесться в уголке, опрокидывая стопку за стопкой. А уж пьяных женщин не переносит.
- Они забыли о том, ради чего живут на свете, - частенько слышал я от него. - Они перестали украшать нашу жизнь.
Разумеется, он не мог оставить женщину на дороге, пьяную или трезвую. Завел мотор "мерседеса", дал задний ход. Вырулил обратно на асфальт и поехал к Кромвелю. По пути пару раз взглянул на женщину. Лет тридцати, не больше. В другом месте и при других обстоятельствах ее можно было бы назвать красавицей.