В итоге Поттер сидел перед длиннющим пергаментом, исписанным непонятными формулами, и тщетно пытался сопоставить их значение с такими же непонятными формулами в справочнике Гермионы, которая сейчас вместе с Роном пыталась освоить теорию чар защиты высших уровней.
После нескольких часов корпения над книгами Гарри мог гордо заявить, что практически разобрал простейшие чары забвения. Единственное, чего Поттер не мог понять, так это то, что такой полный и бесповоротный идиот, как профессор Локарт умудрился освоить эти, ой, какие не простые, чары.
Близилось время обеда, так что скоро кто-то, кто сегодня был почётной Нянькой (ребята так не удосужились спуститься к завтраку и узнать кто это), будет им высказывать всё что думает об их занятиях и о них лично, если, конечно, на вахте не Люпин. Друзья уже собирались спускаться, когда почётная Нянька, в лице Аластора Хмури, пожаловала в их скромную обитель, дабы лично проконтролировать их явку к обеду, который ещё, кстати, предстояло сготовить.
Сначала Шизоглаз действительно высказался по поводу некоторых молокососов, но, заметив, чем занимаются вышеупомянутые молокососы, затих.
Получив от старика пространную лекцию о защите и нападении, ребята особенно сильно пожалели, что сегодня не смена Тонкс. Но в настоящий ужас их привело последовавшее за лекцией объявление, что он лично проверит их знания в ближайшее время, то есть завтра вечером.
— Так вы есть идёте, — как ни в чём не бывало спросил Шизоглаз.
— Я не голоден, — быстро ответил Гарри.
Рон, которому перспектива проверки Хмури отшибла весь аппетит, тоже отказался. Гермиона же покорно спустилась на кухню, скорее всего из жалости к Джинни, которой предстояло провести весь обед в компании старого аврора.
Трапеза окончилась очень быстро, и Гермиона заявила, что немедленно садится заниматься.
— Уж не защитой ли? — осведомился Гарри.
— Нет, не защитой. Я собираюсь делать историю.
— Ясно. А что по ней хоть задали?
— Задали по ней, Рон, два с половиной свитка об экономических и политических предпосылках создания Мирового Магического Союза в девятнадцатом веке.
Рон тут же побледнел, а потом позеленел, и принял решение делать историю в последнюю очередь.
— Гарри, ты так и не рассказал, как прошла Оклюменция, осторожно начала Гермиона.
— Довольно необычно. Я наконец смог поставить щит.
— Так это же замечательно!
— Да, не сказал бы. Щит состоял из ненависти. Во мне её столько, что я не просто блокировал Снейпа, но и вдребезги разнёс его собственную защиту.
— Ты был у Снейпа в голове?
— Рон!
— А что?