Бренна в замешательстве смотрела на них. Сольвейг повернулась к Йоранду и сказала:
— Вот видишь, она нас даже не понимает.
Бренна поднялась со скамьи. По ее хмурому выражению лица Йоранд догадался, что она все-таки что-то поняла из того, что говорила Сольвейг, и была оскорблена. В серых глазах Бренны сейчас была решимость пустить в ход кулаки, и, несмотря на преимущество Сольвейг в росте, шансов победить у нее было мало.
Йоранд часто участвовал в сражениях и прекрасно знал, что иногда имело смысл отступить, чтобы затем вернуться в более удачный день. Но сейчас он не мог оставить этих женщин вместе, поскольку на их лицах была написана жгучая ненависть. Ему не хотелось в одночасье стать дважды вдовцом.
— Привет этому дому! — раздался со двора знакомый голос.
— Армог! — сказал Йоранд. Он шагнул к двери и буквально втащил в дом святого отца за жилистую руку, которую тот протянул для приветствия. — Слава Богу, вы все еще с нами.
— Да, — ответил отец Армог, снимая свой плащ и стряхивая его. Капельки воды с плаща исчезали с шипением в очаге. Святой отец почти свободно говорил по-норвежски, если не считать намека на акцент. — Я прибыл в Дублин не по своей воле, но все равно остаюсь слугой Божьим. Не многих здесь удалось обратить в истинную веру, но такие имеются. Мы построили здесь маленькую церковь, совсем неподалеку.
— Торкилл разрешил вам? — спросил Йоранд.
— Как вы знаете, я сослужил ему службу, обучив вас и Колгрима говорить по-ирландски. Торкилл, конечно, упрямый человек, но и у него есть чувство справедливости. Он не запретит слова Божьего, если только его люди будут соблюдать верность ему, Торкиллу.
Святой отец смиренно пожал своими узкими плечами. Бренна смотрела на святого отца, и ей невольно вспоминался молодой журавль, ловивший пескарей на отмели.
— По правде говоря, у меня больше успехов с женщинами, когда я пытаюсь обратить их в свою веру. Мужчинам это неинтересно. Ходят слухи, что вы привезли с собой ирландку.
В ответ Йоранд представил Бренну. О том, был ли Армог потрясен тем, что Бренна была его второй женой, можно было лишь гадать. Его лицо с острыми чертами сохраняло невозмутимость.
— Христос с тобой, дитя мое, — певуче сказал на гэльском языке святой отец. Его костистые пальцы прочертили перед ней в воздухе крестное знамение.
Бренна опустилась перед ним на колени.
— Благословите меня, святой отец, ибо я согрешила, — с облегчением заговорила девушка, чувствуя облегчение от того, что видит перед собой христианского священника и слышит родной язык. — Я давно не исповедовалась. Есть ли здесь такое место, где вы могли бы исповедать меня?